Их сбили. Ашибан не сомневалась, что в ее народе никто не хочет войны. С другой стороны, раксаматы за пределами планеты не столь уязвимы. Напротив, вооружение у них существенно лучше гидантского. Если война все же разразится, маловероятно, чтобы Гиданте ее ход сулил что-либо позитивное. По крайней мере, Ашибан в этом сомневалась. И возможно, что среди раксаматов какая-то фракция действительно хочет такой войны. Ашибан же и среди соотечественников особым уважением не пользовалась.
В отличие от ее матери. Ее мать, Сиврил Зидила, заключила с Сувереном Исса (тогдашней носительницей этого ранга) Эатуанский Договор, подтвердивший право раксаматов на мирное существование в системе и на планете. Сиврил с тех пор почитали как раксаматы, так и гиданты. Ашибан, ее дочь, была бледной тенью, символическим напоминанием о деяниях великой матери. Если в Раксамате кто-то задумал пожертвовать жизнями соотечественников на планете, то и Ашибан эти люди приговорят, не моргнув глазом. Ей не хотелось в это верить, не хотелось признавать, что ее соотечественники способны на подобное.
А гиданты? Способны ли они принести в жертву своего Суверена, чтобы появился повод к войне? Час назад (или сколько бишь там они уже плетутся по болоту? Ашибан не была уверена) она с уверенностью ответила бы — нет. Суверен Исса — священная персона. Проводник между Гидантой и миром духов Исса, которые говорят с гидантами голосом Суверена. Несомненно, жертвовать ею ради войны, которая принесет обеим сторонам катастрофические потери, не станут. Или?..
— Суверен.
Девушка продолжала пробираться через кусты в метре впереди Ашибан. Она коротко оглянулась через плечо.
— Что?
— Куда ты?
На этот раз Суверен даже обернуться не потрудилась.
— На Удранских равнинах станция наблюдения есть.
До нее сотни километров, и это даже не учитывая того факта, что, если флайер в самом деле упал на Высоких Верещатниках, то нужно будет еще придумать, как спуститься с Эскарпа на равнину.
— Пешком? Нам туда несколько недель добираться, если вообще получится. Еды и воды у нас нет.
У Ашибан, строго говоря, в сумке было еще около трети литра воды, но это мало что решало.
— И походного снаряжения никакого нет.
Суверен только фыркнула, продолжая движение вперед.
— Юная дама, — начала было Ашибан, но вспомнила себя в этом возрасте. Своих детей и внуков. Взросление — штука тяжелая и без свалившейся на плечи заботы о судьбе своего народа, без атаки на флайер и похода через пустошь. — Мне представлялось, что нынешняя Суверен лет пятидесяти-шестидесяти. Дочь той, кто занимала этот пост, когда моя мать в последний раз появлялась здесь.
— Тебе не следует говорить о нас так, словно мы разные люди, — возразила девушка. — Мы все суть Голос Мирового Духа. Но да, ты имеешь в виду мою тетушку. Она отреклась на прошлой неделе.
— Отреклась?! — Ашибан ужасно смутилась своей ошибки. Ее ведь не уставали предупреждать о природе Суверена Исса, о том, что это не индивидуальный ранг, что такое обращение к Суверену будет оскорбительно. — Я и не подозревала, что это возможно. — И не подозревала, что в такие времена Суверену Исса взбредет в голову свалить всю ответственность на плечи девочки-подростка.
— Конечно же, возможно. Обычная жреческая процедура. Нет в том ничего особенного. Это вы, раксаматы, настояли на переводе Суверена как Суверена. И это у вас, раксаматов, жрецы вечно впадают в транс и говорят за своих предков. Голос Исса ни с чем таким не связан.
— Настояли на переводе Суверена как Суверена? — переспросила Ашибан. — Что ты имеешь в виду?
Девушка хмыкнула.
— И что значит — Голос Исса ни с чем таким не связан?
Суверен не отвечала, продолжая шагать вперед.
После долгой паузы Ашибан сказала:
— Тогда почему гиданты тебя слушаются? И с кем вела переговоры моя мать?
Суверен оглянулась на Ашибан и мученически закатила глаза.
— С переводчиком, разумеется. А если твоя мать этого не поняла, то она полная идиотка. Никто меня не слушается.
Голосок автопереводчика сохранял нейтральное спокойствие, но девушка говорила презрительно.
— Потому я здесь застряла. И дело не в том, что мы слушаем Голос планеты. Дело в том, что вы слушаете нас. Вы бы не стали общаться с Советом Мироформистов. Вы не согласились бы принять их за орган власти. К тому же вам бы не понравилось то, что вы бы от них услышали.