Орки принесли парусиновые носилки, осторожно положили на них мага и унесли со стен в один из домов, где уже второй день не покладая рук трудились целители. Работы у них было много...
Вытерев Химеру о край плаща, убираю меч обратно в ножны. На стене орки и гномы добивают остатки гоблинов, сбрасывая убитых и раненых в стелющееся у стены ядовитое облако. Сколько гоблинов мы истребили за эти два дня, не знает даже Падший. У стен крепости выросла самая настоящая насыпь из тел. В пропитанный запахом крови и пота воздух медленно просачивался кисловато-терпкий трупный запах.
Первый день был самым сложным. Передовые отряды гоблинов вышли к Тверди незадолго до рассвета — огромная огненная змея из светящихся факелов, ползущая по дороге вдоль ущелья. Кривые мечи, булавы, копья, ненависть и ярость, брошенные на стены... Мы знали, что они придут... Мы ждали их... Мы встретили их арбалетными болтами, топорами и молотами гномов, сталью оркских мечей и заклинаниями магов. Мы встретили их и сдержали. А цена? Цена всегда одинакова. Темный жнец вновь и вновь беспечно метал свой жребий — одним жизнь, другим вечное забвение.
Из тех орков, что я взял с собой в королевство гномов, в строю осталось меньше половины. Потери гномов были куда страшней. Из набранных Бальдором шести сотен в первый же день погибла треть. Старики и мальчишки, почти дети, — вот чем мы затыкали дыры в обороне. Я видел, как они гибли...
Да, у нас не было выбора! Но разве от этого легче?
— Бальдор! Сколько ещё нужно времени, чтобы оставшиеся жители покинули крепость?
— Пять-семь часов.
— Поторопи их, к вечеру мы должны убраться отсюда. Эти два дня нам и так дорого обошлись.
— Сделаю что смогу.
То, что Твердь нам не удержать, было понятно даже гномам. Едва расспросив гонца, Бальдор приказал жителям и беженцам уходить в Ничейные земли. Нам лишь оставалось выиграть время.
Я едва не споткнулся о тело мертвого орка. Шлем с его головы был сбит, и на лице навсегда застыло какое-то детское недоумение. Почему я? Почему именно здесь?
Наклоняюсь и закрываю орку глаза. Сколько уже вас — идущих за мной — легло в сырую землю? Сколько ещё ляжет?
Ради чего они умирали, Леклис? Ради твоих великих замыслов и высших интересов? Скажи это их семьям. Это наверняка избавит их от боли потерь.
— Проклятые горы, — прошептал я, усаживаясь на скользкие камни крепостной стены рядом с мертвецом.
Тело скрутила усталость и резкие, колючие молнии боли в мышцах. Хотелось стать каменной статуей и больше никогда не двигаться.
— Ты не ранен, Леклис? — Бальдор протянул мне свою могучую руку.— Поднимайся, надо показать тебя целителям.
Встать даже с помощью гнома удалось с трудом. Налитые свинцовой тяжестью мышцы просто взвыли от боли, перед глазами всё поплыло.
— Дышать трудно, — прохрипел я.
— Это неудивительно, — хмыкнул гном. — Твой доспех на груди смят, словно по нему усиленно молотила пара дюжих молотобойцев. Надо снять с тебя эту железку, теперь ей прямая дорога на переплавку. Жаль. Добрая работа. Старые мастера делали. Этот доспех хоть и парадный, но сделан нами, а мы свою работу знаем.
Поцокав языком, гном принялся рассматривать специальные замки-защёлки с помощью которых две половины доспеха соединялись воедино. После короткой возни ему удалось открыть одну, но на месте второй виднелась внушительная вмятина.
— Попробуем по-другому! — потянулся за своей секирой Бальдор. — Так! — Тонкое, словно бритва, лезвие вошло в сочленение между двумя половинками панциря. Раздался хруст. Надеюсь, это были защёлки доспехов, а не мои кости. — Всё, можешь начать дышать. На вот, выпей. — Гном протянул мне под нос небольшую фляжку, на дне которой плескалась непонятная жидкость с едким острым запахом.
— Что это? Какая-то алхимическая гадость?
Не обладающие магией гномы слыли неплохими алхимиками. Созданные ими зелья могли бы составить конкуренцию зельям магов Земли. К счастью для магов, гномы делали их только для себя. Да ещё и с превеликим удовольствием выкупали добрую треть произведённых Земными магами снадобий и ингредиентов.
— Она самая! — радостно подтвердил гном мои худшие опасения. — Пей, не бойся, мы её уже испытали... — Я отпил неприятно пахнущую жидкость, вкус у зелья оказался ещё хуже, чем запах. — Правда, только на крысах, — хохотнув, добавил Бальдор.
Между тем зелье волной вяжущей горечи проникло в желудок, проверило его на прочность и попыталось выбраться наружу. Пришлось приложить усилия и не дать ему этого сделать. Внезапно боль в мышцах ушла, а в голове прояснилось.
— Вижу, работает, — с наигранной бодростью потряс меня за плечо Бальдор. Не думаю, что ему на самом деле так уж весело, слишком много боли было в его взгляде, то и дело натыкавшемся на раненых и убитых. Каждый сам выбирает, как бороться с окружающей кровью и грязью. Один спрячется за маской холодного безразличия, другой — за наигранным весельем. А то, что творится на душе у обоих, знают только ночные кошмары. — Действие, правда, пока недолгое, но до целителей мы дойти успеем. — Бальдор приложился к фляжке сам. — Ты прав — вкус омерзительный, — добавил он, утерев губы, и, закрыв фляжку, убрал её за отворот сапога. — Сперва к целителям, а потом надо хорошенько отдохнуть: поесть и обязательно выпить!
— Отдых отменяется, — мрачно оборвал я гнома.
— Почему? — удивился Бальдор.
— Вон почему! — указал я рукой.
По главной улице Тверди в нашем направлении двигался небольшой отряд эльфов и гномов.
— Совет просит два дня. Помощь уже идёт! — продолжал Илион. Эльф, Бальдор и я собрались в небольшой комнатке на втором этаже таверны, расположенной неподалёку от стен.
Я зло усмехнулся, потерев шрам над глазом. Проклятье! Усталость вновь вернулась, и даже это простое движение вызвало вспышку боли по всему телу. Как я и предполагал, эльфы прибыли в крепость отнюдь не для того, чтобы похвалить нас за спасение жителей города. Этот небольшой отряд преодолел трудный переход через горы только ради одной цели — убедить нас, что мы должны все тут передохнуть на этих проклятых стенах, но не дать гоблинам уйти. И возглавил этот отряд мой злейший эльфийский "друг" — Илион.
— Мы заранее узнали, что гоблины оставили горные крепости, и начали отводить часть войск к Железному Холму. Мы разобьём гоблинов на подходах к столице Горного королевства. И постараемся оттеснить остатки орды к Тверди. Если Твердь устоит, то мы можем одним ударом покончить с гоблинами раз и навсегда. Это приказ лорда Глелина, жениха светлой леди Эйвилин. — Последние слова эльф произнёс медленно и с удовольствием, глядя мне прямо в глаза и мстительно, победно ухмыляясь.
Всё-таки надо было его убить, когда была такая возможность.
С трудом давлю в себе желание выразительно разъяснить эльфу, куда следует отправиться лорду Глелину вместе с его приказами.
— Я что-то пропустил? — Можно себя поздравить: холодное равнодушие моего голоса мгновенно согнало торжествующую улыбку с лица Илиона. — Восточное королевство опять стало частью империи? Орки подчиняются мне! И только мне принимать решение: останемся мы или уйдём.
— Со мной полсотни лучников и шесть десятков легионеров Железного легиона, один боевой маг и около двух десятков стихийников. Этого хватит, чтобы удержать Твердь! — вспылил эльф. Мне всё-таки удалось вывести его из себя. — Вас, ваше величество, — зло процедил он сквозь зубы — мы не задерживаем.
— Не тебе, младший, — чуть ли не по слогам произнёс я, — указывать мне, что я должен делать.
Лицо Илиона перекосило от злобы и ненависти, он положил руку на рукоять меча. Это вызвало у меня лишь усмешку: "Ну, давай! Попробуй! В этот раз тут нет Эйвилин, и, клянусь Творцом, мою руку ничто не остановит!"
— Леклис! — Бальдор, похоже, понял, что ещё немного — и мы с эльфом вцепимся друг другу в глотки. — От имени Совета я прошу тебя остаться в Тверди и возглавить её оборону.