Публика ахнула. Но быстро пришла в себя, вообразив, что лектор решил быть самокритичным.
…например я. Как я принимаю посетителей? В кабинете я не предложу стула, хотя любому начальнику полагается делать это. Я не выдам сразу то, за чем пришли. Как Иудушка Головлев — помните такого щедринского героя? — да, как Порфиша Головлев, я и знаю, что должен отдать, да все как-то не могу. «Приди завтра», говорю я посетителю. А на завтра отвечаю тем же. Вот и ходят ко мне просители изо дня в день, ходят месяцами, по полгода. Я и сам знаю, что это нехорошо, волокитой и бюрократизмом называется, да все как-то не могу перестроиться…
Отпив из стакана и тяжело вздохнув, Иван Степаныч продолжал:
— В нашем обществе имеются также мошенники. Скажу о себе. Уж сколько раз мне попадало в приказах начальства за злоупотребление служебными обязанностями. Последний раз Управление топливной промышленности сочло необходимым убрать меня с поста директора гортопсбыта. Имею я взыскание и по партийной линии, но честно говорю вам, не могу, товарищи, чтобы не словчить…
Слушатели восторгались столь необыкновенной самокритичностью оратора.
…чтобы не смошенничать. И рад бы, да не в силах. Чаще всего я прибегаю к мелким нарушениям законов. Отпускаю деловую древесину— круглый лес, долготье и коротье, — а также пиломатериал без нарядов. Нынче безнарядный отпуск составил более 450 кубометров, из них добрую половину мы отправили за пределы республики. Разрешили мне обеспечить лесом одиннадцать индивидуальных потребителей, а я удовлетворил сто двадцать. Конечно, не обошлось без дружков-приятелей, а как же иначе! План выполнять надо? Надо. Материальный стимул должен быть? Безусловно, должен… Не минуешь и подделки документов. К примеру, в последний раз я выписал лес пяти несуществующим гражданам: Иванову, Сидорову, Петрову, Анисимову и Антонову. Правда, на них были справки от землеустроителя горкомхоза, но ложные. А я все-таки выписал древесину. — Славкин сделал решительное движение к авансцене, стремясь стать ближе к массам.
— Тут я должен перейти к самому главному моему злоупотреблению. Дело в том, что 55 кубометров леса, выписанных на Иванова, Сидорова и др., я отправил вагоном в Орловскую область по просьбе моего друга с железнодорожной станции Прощупкина. Притом послал не подтоварник, как указывалось в накладной, а деловой лес — мы же деловые люди! Долго рассказывать, как нам удалось провернуть эту операцию, и я не буду подробно делиться своим опытом в этом отношении, поскольку руководители лектория ограничили меня во времени. Скажу только, что махинация нам обошлась не дешево, она стоила больших трудов. Пришлось прибегнуть, например, к такой уловке: надо было для видимости разгрузить вагон, когда он поступил из леспромхоза на склад гортопа, — ведь лес предназначался для местных застройщиков. Мы и соблюли эту видимость — «уплатили» за разгрузку двадцать рублей. Так значится в документах. Но не подумайте, граждане, что мы лишнюю работу выполняли, — нет, вагон без разгрузки ушел прямехонько на Орловщину…
— Можно вопрос? — раздался в тишине, как гром среди ясного неба, голос прокурора, оказавшегося в зале.
— Вопросы лучше бы в конце, — сказал организатор лекции.
— Нет, сейчас, — настаивал голос.
— Пусть задаст, — согласился Славкин.
— На каком участке вы живете?
— На пятнадцати сотках, — недоумевал Иван Степаныч. — Причем тут участок?
— Я спрашиваю, на участке какого народного суда вы орудуете?
— Кажется, подлежу суду 2-го участка.
— Вопрос ясен! — прокурор и другие слушатели стали расходиться…
Признаемся читателю: не задавался прокурорский вопрос. Не было и точно такой лекции директора гортопсбыта. Он выступал в кинозале с готовым текстом по теме о бдительности, подготовленным лекционным бюро. Новым вариантом лекции я иллюстрирую рассказ невыдуманного Славкина примерами из его собственной жизни. За факты ручаюсь. Можно сказать факты у него на лице.
На крыльях мечты
Старого волжанина Якова Кислова, живущего ныне у сына в Алма-Ате, неведомая сила потащила в родные места. Точнее, много сил — в ТУ-114.
Из Казани он летел на других крыльях — на подводных. В «Метеоре». И тоже — красотища, восторг. Крылья мечты!
То и дело навстречу ему попадались белые лебеди-теплоходы, легкие суденышки-чайки, грузные баржи-гагары.
«Браво!» — кричал мысленно Кислов каждой из них. Он восклицал бы вслух, да постеснялся своего пенсионного возраста. — «Как мальчишка, в восторге. Неудобно перед соседями по каюте…»