Появляется профессор Кеттлберн, и с ним на подтанцовке Гилдерой Локхарт.
— Вот он я, специалист по всем видам редких животных! — гордо объявляет преподаватель ЗОТИ. — Думаю, что тут еще наложили специальное проклятие, но не волнуйтесь, я во всем разберусь!
Какой-то Гилдерой неадекватный. Видимо, от пьянки с Филчем все отойти не может. Они тогда на Рождество славно зажгли. Шатались вместе по Хогвартсу, пели песни и дышали зельевым перегаром. Потом то ли выпивка кончилась, то ли кто-то сошел с дистанции, но Фред и Джордж уверяли, что из кабинета ЗОТИ доносились стонущие звуки. Похмелье, ага. Интересно, есть ли у Снейпа зелье Антипохмелья? Должно быть! Пусть маги не придумали ничего против месячных, но уж с похмельем точно должны были научиться бороться.
Отравление алкоголем, точнее продуктами его распада. Принял противоядие, хе-хе, и свободен.
Гхыр с ним, в сущности, с Локхартом. Фитилек саморекламы прикрутил, больше ничего и не требуется. Он даже Гарри меньше стал доставать, понял, видимо, что в пределах школы не слишком развернешься. Вот и пьет с горя, привык же ездить туда-сюда, рекламу разводить, поклонниц очаровывать. Филча тоже понять можно, да и пьют они на каникулах, типа, имеют право расслабиться.
Но все равно ощущение, как будто сошел с ума, усиливается.
И ведь знаю, что ощущение ложное. Просто не вижу всей картины, вот и кажется, что вокруг одно безумие. Факты, факты и еще раз факты, вот чего не хватает. Еще раз хрен с ними, с бухающим Локхартом и энтузиастом Кеттлберном, зато вот мертвые петухи. Можно ли от них прокинуть след до злодея? Надо самому сходить и посмотреть на место, где нашли трупики. Может, какая улика или след попадутся, раз уж я знаю, зачем мочили несчастных птиц.
Тем временем Гилдерой заканчивает исполнять танец «Великий Локхарт спешит на помощь».
— Да, да, — потирает руки Кеттлберн. — Хагрид, отпусти детей, нужно срочно идти в Запретный Лес!
— Погодите, причем тут Запретный Лес? — удивляется Гилдерой. — И как дети одни пойдут в Хогвартс? Вдруг на них нападут? Непременно надо защитить детей!
Гарри и Хагрид почти в открытую ухмыляются над такими «танцами» преподавателя ЗОТИ.
— Но ведь Куроед! — почти приплясывает Кеттлберн. — Это наверняка уникальный экземпляр, а теперь он убежит! Надо срочно идти, пока он не сбежал!
— Дети важнее! — напыщенно отвечает Гилдерой, заворачиваясь в бирюзовую мантию. — Особенно, если это знаменитый Гарри Поттер!
— Гилдерой!!! Вы же обещали мне помочь! — рвет волосы на голове Кеттлберн. — Вы говорили, что сталкивались с Куроедом в своих путешествиях!
— Детям грозит опасность! Ни в одном из своих странствий я не бросал детей в опасности! Как бы это ни было рискованно, но я кидался на помощь, гордо и отважно встречая опасностью грудью! — и Локхарт старательно выпячивает грудь, показывая, какой он мега-защитник.
Театр недоученных актеров, йоптель. Как будто роли играют, и настолько фальшиво, что хочется закидать помидорами. Но нельзя, они ж преподаватели, едрить их всех за ногу! Блин, надо было в другой день пойти в гости к Хагриду, без всех этих Куроедов, дохлых петухов, пьяных преподавателей и прочего дурдома. Пусть бы без меня разбирались, а то голова уже болит от их спектакля.
Но все это продолжается еще минут пятнадцать, пока Хагрид не поступает, как истинный лесник из анекдота. В смысле, встает и всех разгоняет. Гарри и Джинни отправляются в Хогвартс, и Локхарт увязывается за ними. Кеттлберн убегает в Запретный Лес, караулить Куроеда. Хагрид составляет ему компанию, а я лезу в бочку. В буквальном смысле, ага. Вначале приходится ломать лед, но дело того стоит.
Хочется смыть с себя всю эту фальшь и наигранность чужого спектакля.
После заплыва в бочке испытываю сильное облегчение. Ледяная водичка — она того, мозги прочищает и бодрит, даже если всего лишь окунулся на полминуты. Вылезаю освежившийся, бодрый, одеваюсь и ловлю задумчивый взгляд вернувшегося Хагрида.
— Зря я вам рассказал эту историю про Арагога и Тайную Комнату, — изрекает егерь.
— Почему? — изображаю удивление.
— Теперь Гарри будет искать, а там, в Комнате, кто-то ж да сидит. Ты того, Гермиона, береги Гарри, он у нас добрая душа, всем рвется помогать и постоянно в истории попадает.
— Хорошо, Хагрид, — улыбаюсь как можно шире, — обязательно сберегу.