Прибор же предоставляет прекрасную возможность отвлечься и потянуть время. Вроде делом занят, ваяю полезную штуковину, хе-хе. Самообман чистой воды, конечно, но что-то линза не внушает доверия. Интуиция пополам с паранойей нашептывают, что рано переходить к практическим испытаниям. Надо, мол, вначале еще допилить, придумать безопасный способ тестирования, а уж потом набегать. Да и вообще, Хагриду вон обещал палочку сделать, и перо феникса лежит заначенное, и вообще, еще неизвестно, как оно повернется с директором. Поставят кого-нибудь нового, и придется срочно перебазироваться, тут-то нам Хагрид и пригодится.
Устрою, как изначально планировал, землянку в Запретном Лесу и буду партизанить.
Под такие скачущие мысли приходим к егерю. Хагрид, что называется, сидит на завалинке возле хижины. Рядом, развалясь и подставив пузо солнцу, а уши Хагриду, нежится Клык. Лесничий рассеяно почесывает собакена, разглядывая огород, и тяжело вздыхает. Борода Хагрида висит клочками, как будто он рвал ее прямо на себе.
В глазах гиганта грусть-тоска размером с озеро возле Хогвартса.
— Привет, Хагрид!
— Привет, — вздыхает егерь. — Рон, Гарри, Гермиона.
— Что-то случилось? — наконец-то догадываются парни.
В их защиту надо заметить, что Хагрид всегда выглядит неунывающим и жизнерадостным. Даже все его треволнения, как правило, сводятся к тому, что кто-то из «милых пушистиков» болеет, поцарапался или прищемил лапу. Возможно, это просто влияние размеров егеря. Когда кто-то превосходит тебя по всем трем измерениям, невольно кажется, что и жизнерадостность пополам с оптимизмом должны возрастать соответственно, в кубической зависимости. Возможно, именно поэтому толстяков по умолчанию считают добродушными?
— Великий человек Альбус Дамблдор, — вздыхает егерь.
Мгновенной вспышкой приходит понимание. Пятьдесят лет назад Хагрида обвинили в смерти девочки и открытии Тайной Комнаты. Дамблдор отстоял юного Рубеуса и оставил в Хогвартсе. Теперь комиссия с министром подъехала в гости, и угадайте, кто главный подозреваемый? Ага, товарищ Хагрид, и, по идее, он уже должен был ехать в Азкабан. Но вместо этого сидит на пороге своей хижины и вздыхает.
Следовательно, директор выторговал неприкосновенность Хагрида в обмен на беспроблемный отход в сторону с поста. Хе-хе, можно не сомневаться, что потом дедушка Альбус триумфально вернется, и никто не сможет его обвинить в том, что он не держит слова. Ведь ушел в сторону? Ушел. Дамблдор же не обещал, что не будет возвращаться?
— Так что случилось? — нетерпеливо переспрашивает Рон.
В окно хижины протискивается феникс директора и недовольно кричит. Однако.
— Вот, Фоукса оставил и ушел. Говорит: ты, Хагрид, невиновен, и я докажу! Министр того, хотел под стражу взять, но Дамблдор не дал. Ух, как они тут ругались! Хижина тряслась.
Ага, значит, эти два амбала все-таки силовики и должны были прихлопнуть Хагрида, если тот чудить начнет. Министр, получается, повернул все так, что привез защиту в школу. Интересно, сам извернулся или с подачи Дамблдора? Интриги, понимаешь, мадридского двора. Устроили игрища вокруг пострадавших школьников. Элита, блядь.
— Тебя хотели арестовать, Хагрид? — с какой-то болью в голосе спрашивает Гарри.
— Дык, того-этого, говорят, ты же Тайную Комнату открывал! Выждал, говорят, пятьдесят лет, и снова за старое! Я им, того-этого, говорю, мол, ошибочка вышла, и давайте, понимаешь, к Арагогу в гости пойдем, а они…
— Кто они?
— Да министр и этот, Люциус Малфой, — машет рукой егерь. — Стоял тут такой расфуфыренный, попечитель, понимаешь. Заботимся о школе, говорят, надо, говорят, меня изолировать. А Дамблдор им не дал, да. Великий человек Альбус Дамблдор.
Даже немного жаль, что не слышал тот разговор. Словесные кружева тут, наверное, плели такие, что акромантулы Хагрида во главе с Арагогом удавились бы на собственной паутине от зависти.
— Так ты не знаешь, где директор Дамблдор? — настойчиво спрашивает Рон.
— Говорю ж, того-этого, ушел. Феникса вот оставил.
Подтверждая его слова, огненный птиц снова недовольно кричит. Хм-м-м, с такими голосовыми данными и вправду можно василисков влет глушить. Ничего, мы и сами можем не хуже, а-ля баньши.
— Жаль, мы думали, что Дамблдор у тебя, — скисает Уизли. — Чтобы если что, так р-р-раз, и всё!