И он еще помнил, очень отчетливо помнил пустоту, что мгновенно разрослась в сердце.
Он наконец-таки решился и пошел вниз. Мелкие камешки сыпались из-под ног. Кагэро цеплялся за крепкие стебли какого-то растения, что во множестве росли здесь. Чаще всего корни крепко сидели в почве, но иногда стебель вырывался из земли и Кагэро несколько секунд балансировал на скользких камнях.
Ему было очень тяжело. Кагэро уже пожалел о своем решении прийти в это место, но отказываться…
…Кагэро загляделся в серый туман далеко внизу, под Лабиринтом. И ему показалось, что он видит чье-то лицо, знакомое и родное. То была женщина, она улыбалась как-то по-особенному тепло и доброжелательно. Кагэро совершенно не помнил своей матери, но понял, что это она…
Что это может значить? Неужели Мудзюру снова соврал? Но теперь-то зачем? Может быть, он знал, что рано или поздно Кагэро захочет отыскать в Лабиринте души своих родителей и он бы отыскал, и сделал с ними все, что угодно. Например, сумел бы поговорить с ними.
И что же они могут ему такого сказать, чего боится Мудзюру?..
Кагэро почти побежал к домикам. Неказистые и кривые, они больше походили на сараи или на огромные жилища животных.
И они были пусты.
Кагэро остановился в недоумении: почему он не почувствовал этого сразу? Деревня была именно пуста, сюда больше никто никогда не вернется. Вот почему дома такие кривобокие.
В отчаянии он поглядел на деревню через туман Лабиринта. Так можно увидеть подчас очень странные и интересные вещи. Несколько мгновений серая дымка застилала взор, но Кагэро увидел то, чего никак не ожидал увидеть.
Они все стояли здесь, на улице, рядом со своими домами. Бесцветные куклы, которые имеют честь называться людскими душами. Стояли и смотрели на него, и их взгляд был полон жизни.
«…Однажды мы упали вниз и не захотели возвращаться».
Голос походил на шелест пепла.
«Как же вам это удалось?»
«Это легко, если не цепляться за жизнь. Зато теперь с нас снято проклятие смерти — мы будем жить вечно».
«Где моя мать?»
Серая толпа расступилась, вперед вышла женщина… Да, это была она. Может быть, память изменила бы Кагэро, но сейчас все телесное не имело никакого значения. Как мать узнает своего сына-младенца среди миллиона таких же детенышей, так и ребенок всегда найдет свою мать. Это невозможно объяснить словами.
«Здравствуй, сын, — тихо сказала она. — Вот уж не думала, что когда-нибудь увижу тебя здесь».
Кагэро и не знал: радоваться ему или плакать. В конце концов, слезы потекли из его глаз. Он упал на колени.
«Прости, мама!»
И ее серое лицо озарилось светом.
«Сын… тебе не за что просить прощения у меня… Я всегда хотела, чтобы ты вырос человеком, но тогда я еще не знала, что такое на самом деле человек…»
«Нет, мама, ты должна знать, какой путь я прошел, прежде чем попал сюда, к тебе… И что самое ужасное, я никогда о тебе не думал!»
«Думал, Кагэро, думал. Ты всегда думал обо мне, только мысли эти были слишком глубоко. И я прекрасно знаю, через что ты прошел. Не бойся, теперь все позади, теперь мы вместе».
Кагэро похолодел. Он с ужасом посмотрел на нее. Неужели она ничего не понимает?!
«Мама! Это я, я все делал! Я убивал людей, я проливал кровь, из-за меня ломались жизни! Понимаешь?!»
Она чуть склонила голову и снова улыбнулась. В глазах ее сиял такой свет, какого Кагэро не видел никогда, ни в одном из миров. Она искренне верила, что ее сын никогда не сделает никому ничего плохого. Когда Кагэро понял это, ему захотелось убить себя как-нибудь так, чтобы никогда не воскреснуть и исчезнуть навсегда.
Пресловутые высшие силы смогли бы помочь ему в этом. Достаточно просто сгрести штук двадцать ни в чем не повинных душ в пропасть — и можно смело прыгать следом за ними. Тогда — забвение…
«Сынок, какой же ты глупый. Запомни, мать никогда нельзя обмануть, она все знает…»
Последние ее слова утонули в нарастающем гуле. Тот самый низкий пульсирующий гул, который сводит людей с ума. Но в этот раз Кагэро устоял. Только вот растворились и деревня, окутанная легкой серой дымкой, и мать…
Солнце уже взошло высоко.
Кагэро поднялся на тот самый уступ, с которого впервые увидел деревню. Он не знал, что ему дальше делать. Жить в бесконечных скитаниях — в этом мире — и спасать людей от смерти, которую они заслужили, в Лабиринте?
Что должен делать человек, у которого не осталось в жизни никакой цели? Жить подобно скотине, ожидая пока тебя пустят на мясо? Или причинять боль Говорящим, которые обязаны не допустить преждевременной смерти?