Я же демонстративно сопротивлялся. Вернее, на словах я был «за» оружие, уверяя Чепака, что вот-вот спущусь в оружейку и получу полагающийся мне ствол. На деле же я в оружейке был ровно один раз – встал на учет и уточнил у тамошнего сержанта порядок выдачи оружия для тренировок и наличие тира. Тира, кстати, не было, а для сдачи зачетов сотрудники выезжали на полигон Сумского артиллерийского училища – наверное, результаты у всех были аховые.
Чепак про мою забастовку знал прекрасно, и при каждой встрече напоминал, что оружие всё-таки надо получить. Я же делал честные глаза и брал под козырек. Вот как сейчас.
– Нет, пистолет не получил, не видел необходимости, Трофим Павлович. А что-то случилось?
Фамильярность работает в обе стороны. Вопрос, за который полковник Денисов меня бы с дерьмом съел, в данном случае был вполне допустим.
Наверное, я бы предпочел видеть на месте начальника кого-то более сурового, кто держал бы подчиненных в узде. Сам я в меру своих талантов вёл в своём «диссидентском» отделе именно такую политику, но понимал, что меня спасает только малое число подчиненных. Было бы их полтора десятка, да ещё с начальником отдела во главе – я мог бы и не потянуть. Старые навыки возвращались не так быстро, как мне хотелось, а память «моего» Виктора мало чем могла помочь – он никогда никем не командовал, кроме самого себя.
– Пока нет, но скоро случится, – с легкой долей загадочности ответил Чепак. – Получи до обеда, потом нас ждут на банкете в обкоме.
Я вздохнул.
Грехи мои тяжкие...
***
Сегодня был вторник и 7 марта. Завтра, соответственно, всё прогрессивное человечество будет отмечать Международный женский день, но поскольку он несколько лет был в СССР выходным, то все праздничные мероприятия проходили накануне. В том числе и тот банкет в обкоме, про который говорил Чепак. Правда, банкет ожидался после коротенького, часа на три, собрания партийного актива области с передовиками производства и такими же коротенькими речами о повышении чего-то там и углублении всего на свете. К счастью, нам выступать было не нужно, но и простое сидение в зале местного дворца культуры, который принадлежал заводу имени Фрунзе, было тем ещё испытанием.
Под 23 февраля я попал на такое сборище партийных и советских областных кадров, после которого был концерт патриотических песен от местных народных коллективов. В принципе, полезно познакомиться с теми, за кем тебе судьбой назначено послеживать, но слушать в их исполнении даже «Смуглянку» было невыносимо – у хорошего слуха есть свои недостатки. Да и вообще – в конце того трудного дня я с грустью констатировал, что несколько часов своего времени провел на редкость бездарно. Судя по всему, сегодня меня ожидало нечто подобное – хотя, видимо, без концерта.
– Я без формы, Трофим Павлович, – напомнил я.
Свой китель и брюки защитного цвета я в Сумы брать не стал – предпочел вместо них прихватить гитару в купленном под поездку жестком кофре. С Чепаком мы об этом уже говорили – не про гитару, конечно, а про отсутствие форменной одежды, – но для Дня Советской армии и Военно-морского флота я сгодился и в гражданке, так что не думал, что сейчас полковник посчитает это достойной причиной для отсутствия. Впрочем, тогда он обещал как-нибудь отпустить меня в Москву, чтобы я привез всё, что не взял сразу. Но это «как-нибудь» пока что откладывалось как минимум на майские праздники, да и то без гарантий.
– Да ерунда, – отмахнулся полковник. – Только кобуру бери не поясную, а наплечную.
Он и в прошлый раз так говорил, я запомнил.
– А оружие там точно обязательно? – осторожно спросил я. – Мы же всё-таки женщин поздравлять идем, а не врагов народа арестовывать.
Чепак жизнерадостно рассмеялся. Я подозревал, что этот старый и проверенный кадр хорошо помнил чистки тридцатых – а, возможно, даже участвовал в них с нужной стороны.