— Значит, тебе надо вернуться к эарам и освоить хотя бы Эйирэ! Пока остальные Знаки набирают силу!
— Надо, — я прикусила губу. — Но чтобы туда идти, надо хотя бы знать, как себя вести. И как разговаривать с этими гордецами, для которых сам факт моего существования сродни крушению всех надежд. А для этого нужно сперва узнать, что они такое. Кем были. Как такими стали. Что-то, конечно, уже известно, благодаря Печатям и Ли-Кхкеолу, но мало. Этого слишком мало, чтобы строить нормальный разговор. Да и о Невироне мы почти ничего не знаем. Поэтому сперва работаем здесь, добывая максимум информации, а потом… потом посмотрим.
Последние два дня местной шестидневной недели я потратила на штудирование Учения — вера в Аллара была в Валлионе настолько крепка, что я просто не могла пройти мимо без того, чтобы хотя бы с ней не ознакомиться.
Конечно, принесенные стариком Рейшем аналоги местной Библии были весьма увесистыми и тяжелыми, но зато других трактовок, кроме как общепринятой, Церковной, и иных конфессий тут не было. Один Бог, одно единственное Писание и все — никаких больше ответвлений. Что, признаться, здорово облегчило мне жизнь.
Как я сильно подозревала, Учение Аллара сильно походило на нашу родную Библию. Как у нас там…
В начале сотворил Бог небо и землю. Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною, и Дух Божий носился над водою. И сказал Бог: да будет свет. И стал свет. И увидел Бог свет, что он хорош, и отделил Бог свет от тьмы. И назвал Бог свет днем, а тьму ночью. И был вечер, и было утро: день один…
Только здесь бог был не один, а целых три, и все трое участвовали в Сотворении одинаково. …И сказал Айд: да будет твердь. И отделил он воду от тверди.
И сказал Аллар: да будет жизнь. И отдал он кровь свою, чтобы сотворенная твердь ожила. И создал Аллар всех тварей земных, птиц и траву. И создал он затем Человека. И сказал: живи, и обладай землей этой. И повелевай над тварями земными, гадами морскими и птицами небесными. И пусть земля эта твоей будет. И сказал Лойн: да будет так. И так стало…
Правда, Церковь деликатно умолчала насчет эаров и того, что первыми создавали именно их, но требовать ответа за эту неточность пока не с кого. Поэтому пришлось поверить на слово.
Еще один нюанс, которым я заинтересовалась, состоял в том, что в нашей Библии Земля создавалась за шесть дней, а тут, толпой, управились всего за три. Кроме того, Эдема или чего-то подобного в Учении не упоминалось — человек как был создан, так и поселился на Во-Алларе, словно в едином большом раю.
Второй нюанс заключался в том, что после создания тверди Айд почему-то не пожелал участвовать в сотворении человека, а напротив, чуть ли не позавидовал творцу-брату и, как только человек спустился с небес, начал строить ему какие-то козни. То земля у человека не родила. То волки в лесу вдруг решили напасть, то хижина прохудилась, и там решили поселиться холодные ветра… зачем уж это сдалось бессмертному богу, ума не приложу. Не понравилось чужое творение — приди и прибей. Свое, в конце концов, создай — лучше, красивее и умнее. А так по-мелкому гадить…
Ладно. Что-то я раскритиковалась. Как написано, так и читай, не пори отсебятины.
В общем, дальше все описано в лучших традициях старого времени: постепенно между двумя богами развернулась нешуточная борьба за существование человека. Аллар был доволен тем, что получилось. Айд не принимал нового хозяина тверди ни в какую и старался убедить брата, что так не пойдет. Аллар возражал, пытался показать, как хорош его человек, что-то менял в своем творении, улучшал, старался… Айд же незаметно пакостил и делал всякие подставы, чтобы человеку похуже жилось и побольше страдалось, желая доказать, что не так уж он и хорош, как кажется. И, пока занимался этим нехорошим делом, опрометчиво упустил тот момент, когда из великого и мудрого бога превратился в мелкого, подлого искусителя. Согласно Учению, это он научил человека завидовать. Он показал, что мясо убитого зверя вкуснее выросшей на земле травы. Он научил человека убивать. Научил злобе, жажде стяжательства, привил стремление к власти. Он сделал так, что первые смертные начали объединяться, образуя сперва небольшие кланы, а потом и целые народы. Он разделил их затем снова, дав познать все прелести кастового неравенства. Он создал разные страны, позволив им развиваться и становиться богаче, но потом принялся стравливать друг с другом, ибо жадность человеческая, как оказалось, не знает границ…
Но напрямую никогда не вмешивался. Все делал через других. Хитрил, юлил и извивался, как змей на христианском Древе Познания. Так что формально прижучить его не могли. Тем более, человеку была дадена определенная свобода воли (ее Айд тоже выпросил у Аллара, прикинувшись валенком), поэтому напрямую вмешиваться в дела смертных никто из богов не имел права. Законы мироздания такие. Законы мира, наконец, через которые, единожды создав, не могли переступить даже его великие творцы.
Когда Аллар понял, что дело пахнет керосином, то самолично явился к одному из людей, ставшему впоследствии первым ал-таром (Первосвященником, как бы его назвали у нас), и рассказал, что происходит с миром. Он создал и передал в руки людей свое Учение, дабы они смогли противостоять коварному Айду. Чтобы, будучи крепкими телом, теперь укрепили и дух свой, не поддаваясь на соблазны и искушения. И именно в Учении сформулировал первые заповеди, который почти точь-в-точь повторяли известные мне с раннего детства: не убий, не укради…
После этого дело пошло на лад: впечатленный ал-тар (а тогда еще — простой крестьянин) довольно быстро нашел себе последователей. Потом были первые проповеди, были первые молитвы, сходы… так зародились истоки современной Церкви. Со временем она окрепла. Со временем вера в Аллара и Его Учение распространилась на большей территории мира. Его стали называть не иначе как «Во-Аллар» — «созданный Алларом», «благословленный Алларом». Однако и Айд не дремал: видя усиление соперника, он научил людей магии. И научил их, как открывать двери в Тень, чтобы призывать себе в услужение шейри.
Касательно самих шейри в Учении было написано очень скупо: демоны, зло, мрак и ужас. Коварные, многоликие, лживые и кровожадные порождения Айда (типа, ничего симпатичнее и лучше создать он не смог, хотя очень пытался), которым не место в светлом мире Аллара и которые подлежали немедленному уничтожению, потому как, отдавая смертным свою силу, вместе с ней внедряли в них частичку своих гнилых душ. Таким образом, что со временем даже самый светлый и чистый маг становился их рабом, терял подаренную ему Алларом святость и превращался в еще одного злобного демона. Именно поэтому на территории Валлиона так недобро относились к Ведьмам. Априори считалось, что они нечисты. Считалось также, что, изначально обратившись к Тени, они отдали свое предпочтение Айду, а его слуги-шейри непременно заберут их души в Подземное Царство Мертвых. Так, по крайней мере, записано в книге.
Однако поверить в это было крайней трудно, имея перед глазами живой пример в виде Лина и помня о том, как умирала старая Айна. Что-то непохоже, что Аллар отверг ее душу. Непохоже, чтобы близость к шейри замарала ее черными кляксами Тени. Слишком уж светлой была моя крестная мать. И слишком легко ее приняла Равнина, когда я отпустила ее душу на свободу.
Поэтому нет. Не поверила я в Учение так, как истово верят в него многие тысячи валлионцев. Не все в нем было ясно. Не все в нем было прописано. О многом вообще деликатно умолчали, а что-то оказалось искажено так, что даже не верилось, что это может быть правдой.
Признаться, я никогда и ничего не принимала на веру просто так. Мне всегда были нужны доказательства. А имея возле себя самого настоящего шейри, слыша его мысли и видя то, что он делал для меня, позабыв о собственных интересах… нет. Хоть убей, а Церковь многое не сказала и еще больше не договорила. А раз так, то, ознакомившись с ее мнением, у меня нет никаких доказательств, что это мнение истинное. В чем-то, конечно, возможно, они правы. Насчет Темных магов я еще могу согласиться, хотя и с оговорками. И о сотворении мира мне было интересно почитать. Я даже в Аллара готова поверить, если увижу реальное доказательство его существования. Однако слишком уж много там неясного. И слишком много двусмысленного.