Я летел по нарядно-просторному проспекту среди боров и лугов, совершенно один, наедине с моим вдруг открывшимся счастьем вот так просто лететь и взирать, без малейшего физического усилия.
А в Чоге... В Чоге уже стемнело...
Поднять лицо к мерцанью звезд, Луны латунному свеченью. Сообразить, что се — мороз натуру взял на попечение. Звенит озябшая трава, первично-бел крахмальный иней... Моя седая голова — и Божий мир подлунно-синий...
Вечером сжег в печи три березовых чурки, в избе тепло. Михалевичи пригласили повечерять, Дмитрий Семенович рассказывал: «Я иду в Гааге по пляжу, вижу, хозяева выгуливают двух дартхааров. Я обратил на них внимание, поговорил с хозяевами по-английски. Я им сказал, что у нас в Санкт-Петербурге есть общество дартхааров и я член правления. Они пригласили меня в свое общество любителей собак. Я им прочитал лекцию, сначала заговорил по-английски, но понял, что при моем знании языка это получится слишком узко, упрощенно. Я говорил по-русски, а сын Максим (сын живет в Голландии) переводил по-голландски. Они очень заинтересовались, попросили меня их проконсультировать, в следующий раз привели двенадцать дартхааров. Я выставил собакам оценки: эта на первом месте, эта на втором и так далее, объяснил, почему. Я им прочел три лекции, они мне вручили конверт с гонораром. Все же приятно, я мог жить в Голландии за свой счет. И они очень заинтересовались получить наших щенков. У них другая система сохранения породы: они спаривают единокровков, а вот я вожу нашу Яну к кавалеру совсем другой родословной. Надо будет заняться щенками, тоже выгодный бизнес, щенок хорошей породы у них тянет на тысячу долларов».
Яна, услышав свое имя, подняла совершенно осмысленное лицо, посмотрела в глаза хозяину с таким выражением, что хозяин прав. Когда Михалевич был в Голландии, а мы с его женой Альмой Петровной распивали чаи в Чоге, при слове «хозяин» Яна запрыгала, завизжала, давая понять, как она ждет хозяина, чтобы идти на охоту, как готова ему послужить.
— Конечно, многое у нас делается черт знает как, — рассуждал Дмитрий Семенович, — делового человека обдирают налогами, как липку, но кое-что мне удалось осуществить. При тоталитарном режиме я должен был пробивать мое изобретение, доводить его до ума, внедрять в производство, на это уходили годы. Теперь я создал предприятие, у нас есть свой офис на Мойке, свое производство. Мы изготовляем уникальный продукт — туши для компьютеров, очень сложного состава, с компонентами из сажи, каучука, различных красителей. Наша фирма может конкурировать с аналогичными производствами в Японии, Швейцарии, у нас появились заказчики в разных странах. Я финансирую сотрудников лаборатории в институте, читаю лекции в университете. Наша фирма дает миллионы дохода. Я — директор фирмы.
Вчера копал картошку. Под теми кустами, где ботву съела скотина, картошка маленькая, под целыми — крупная. Выворачиваю картофельные гнезда с тем же чувством, как собираю грибы или ужу рыбу: вдруг повезет. За день прошел две борозды, всего борозд четырнадцать, на неделю. Разъяснивается погожий день ранней осени. Звякает колокольцами стадо.
12 сентября. Какой-то день картофелеуборки. Рытье борозд, таскание ведер с картошкой, озирание картофельного припаса в избе на полу поглощает все силы. Еще надо наготовить дров, истопить печь, греться от печного жара, перекуривать, слушать радиовосторги по случаю замирения Ясира Арафата с Ицхаком Рабином, а также о безысходном братоубийстве в Боснии и Герцеговине, в Грузии и Азербайджане.
Утром в Чогу приезжал зачем-то на зеленой «Ниве» Дмитрий Иванович, очень крепкий мужик, забойщик бычков на здешней боенке, медвежатник, волчатник. Все здесь знающий обо всех Дмитрий Семенович рассказал о Дмитрии Ивановиче, что он намедни поймал в капкан волка. Бойцом на бойне он работает, главным образом для того, чтобы снести в лес внутренности забитого бычка — приваду для зверя, и ухайдакать зверя.
С волком еще был случай: егерь Сережа из кооператива в Кильмуе — кооператив сколотили принимать богатых охотников из-за бугра, состригать с них зелененькие (убить медведя в овсе — две с половиной тысячи долларов) — пошел зачем-то в лес (куда же идти охотнику, как не в лес?) с двумя собаками и десятилетней дочкой. Дело было поздней осенью. Идут по сквозному, с флажками последних листьев чернолесью, собаки рыскают окрест. Вдруг послышался злобный лай, перешедший в жалобный визг, предсмертный хрип. Одна собака прибежала, Сергей кинулся на выручку другой. И он перевидел волка: волк волок прикушенную собаку, при виде охотника кинул добычу, оборотил к человеку оскаленную пасть. Охотник стрелил картечью волку фас, подранил, но волк уходил. В неистовстве азарта, ярости Сережа кинулся за серым злодеем, вторым выстрелом свалил его, но тут вспомнил, что его дочка, десятилетняя кроха, осталась с раненой, может быть, убитой собакой, а волков стая. Сережа стрелял в воздух, прибежал к дочке. У собаки оказалось перекушенным горло, ее понесли домой на руках, поволокли убитого волка. Собаку дома выходили, волчью шкуру Сережа выделал на продажу: его прокормочный минимум (семейный бюджет) — из лесу.