21. Караван
Тихо скрипели ободья в повозке. Мерный убаюкивающий стук копыт разносился над дорогой. Жарко светило полуденное солнце. Пора было сделать привал, но ямщик продолжал упорно понукать лошадь, стараясь быстрее проехать лес. Лошадь испуганно всхрапнула, и погонщик недовольно посмотрел на человека, что слишком близко подъехал на своей химере. Наездник коротко свистнул и потрепал варгхаста* по голове, тот лишь коротко фыркнул и прижал длинные острые уши к голове. - Караван слишком растянулся. - Так скажите этим балбесам позади, чтоб быстрей шевелились! - Лошади устали, нужен привал. Погонщик нахмурился. Наёмник был прав: нужно держаться ближе друг другу, если он хочет сохранить как можно больше в случае нападения. Дорога через Лихолесье хоть и была самой короткой в Истгард, но ездить по ней осмеливался далеко не каждый. Здесь нежить непуганая, человека никогда не боящаяся, часто сбивала странников с пути, уводила их в глушь, да там и губила. Ночница с полудницей ходили здесь рука под руку, бродили лешие да болотники. Гиблое место... Давид рисковал многим. Но выигранное время здорово бы помогло ему в торговле. Ярмарка в Истгарде начнётся уже через две недели, так что нужно было занять лучшие места на площади. Наличие ведьмака внушало хоть немного уверенности, что его товар уцелеет, а вот слишком тихий менестрель... Тихий бег, лёгкий толчок, и на козлы рядом с ним приземлилась фигура в тёплой накидке с капюшоном. В руке она держала неоконченный венок из багрово-алых и золотых листьев. Менестрель кивнула в знак приветствия и быстро перехватила очередной кленовый лист, что намеревался впечататься в лицо извозчику, ловкими пальцами начала вплетать его в осеннюю корону. - Что ты здесь делаешь? - Давид хмуро глянул на неожиданного попутчика. - Сзади скучно. Ничего не видно, - пожала плечами менестрель, - я вам мешаю? - Да сиди уж, - мужчина махнул рукой и повернулся к охраннику, - доедем до ближайшей поляны, там остановимся. Дурное место, ещё только полдень, а многие уже утомились. - Лес давит. Мы здесь чужие. Люди это хуже чувствуют, чем животные. Подул порывистый холодный ветер, поднимая в воздух облака пыли. Нанятый охотник на чудовищ придержал рукой чёрную шляпу, хмуро уставился на пустую дорогу. - Дурно... - Вы не любите этот лес. Он вас тоже, - неожиданно высказалась менестрель. - А с чего бы его любить? Разве в нём есть что-то хорошее? Бард задумчиво посмотрела на венок в руках и, взглянув на собеседников, улыбнулась. Привстав на козлах, она протянула руку к кибитке и вытянула наружу гитару. Давид удивлённо распахнул глаза, он был уверен, что музыкальный инструмент так и остался в повозке, в которой ехала девушка. Ведьмак же лишь хмыкнул на подобный фокус. Пробежав пальцами по струнам, девушка прислушалась к своему инструменту, будто это было живое существо, и начала петь:
"В одно окно смотрели двое... Один увидел - дождь и грязь, Другой - листвы зелёной вязь, Весну и небо голубое... В одно окно смотрели двое... Один не разберёт, чем пахнут розы. Другой из горьких трав добудет мёд. Кому-то мелочь дашь, навек запомнит. Кому-то жизнь отдашь, а он и не поймёт".
- Я тоже хочу послушать, - к ним подъехал ещё один охранник, и погонщику пришлось вновь успокаивать лошадь. Братья по гильдии кивнули друг другу, и охотник вновь обратился к менестрелю: - Ты редко поёшь. Девушка задела струну гитары, быстро провела пальцами по грифу, отчего звук резко понизился, и вопросительно изогнула бровь. - О чём вы хотите послушать, сир Вилло, какие мысли вас терзают? Давид фыркнул. Менестрель, который не знает, о чём петь, не менестрель, так он считал. Бард поудобнее схватила музыкальный инструмент, зазвучали первые аккорды. Плавно полилась песнь. Голос девушки совершенно преобразился, стал более живым. Охотник стал прислушиваться... Это не было шутовской песней, но и балладой не являлось. Спокойный, но чувственный ритм вызывал некую задумчивость, заставляя вдумываться в слова. Незнакомая песнь пленила, и было чувство, будто сам лес стал слушать девушку. Когда звуки гитары стихли, наёмник будто очнулся от некого колдовства и, усмехнувшись, обратился к менестрелю: - Значит, дуб, терновник и ясень? Друидам бы понравилось. - Ему тоже нравится. - Кому? - не понял Давид. - Лесу, - на вопросительный взгляд попутчиков бард лишь пожала плечами, - он всё слышит. Каждое наше слово. И доброе, и злое. Не стоит здесь шуметь, худо будет. - Она права, - ведьмак коротко кивнул, - слова здесь далеко разносятся, многие их могут услышать. - И вы туда же, сир Морт, это же просто чёртов лес с дикими тварями. - Не стоит так говорить, - покачал головой Вилло. Похоже он уловил мысль девушки, - если бы кто-то оскорблял мой родной город, будучи в нём, мне было бы неприятно. А лесные жители очень... - Да-да, обидчивы, - махнул рукой Давид, но менестрель неодобрительно покачала головой. - Чувствительны, мой друг, чувствительны. Так что давайте соблюдать их правила, пока мы находимся в их доме. Вскоре они доехали до прогалины, и было решено сделать привал. Давид спрыгнул с козлов и отправился проверять остальные повозки. Охотники пришпорили химер и умчались вперёд разведывать дорогу. Менестрель осталась сама по себе. Когда все разошлись по своим делам, девушка огляделась по сторонам и спешным шагом направилась в лес. Подойдя к высокому кусту с колючими листьями и мелкими острыми шипами, она начала обрывать красные круглые ягоды и аккуратно складывать их в набедренную сумку. - Что ты делаешь? - Мне нужно чем-то занять руки во время разговора, вдруг кто-то увидит нас? - Главное, чтобы это были не ведьмаки. Мне осточертело сидеть внутри. Девушка обронила пару ягод на землю, и они бесследно исчезли в её тени. - Терпение, Леирас, до Истгарда недолго осталось.