— Ш-ш-ш. — Белла кивнула в сторону Селин.
— А где же гордые родители? — спрашивает Джейн, ее подруга из Лондона.
— Их нет.
— Ой, я, кажется, влезла не в свое дело, прости.
— Ты ведь приглашалаих, а, Белла? — встревает Вив и смотрит на Беллу, сузив глаза.
— Я приготовила им приглашение. — Белла берет еще одно канапе. — Но до сегодняшнего утра все забывала отправить...
— Ну, конечно, забывала. Бессовестная, не морщи свой нос — так ты похожа на поросенка. Они бы с удовольствием приехали. Ну, ты сама себя наказала, они бы что-нибудь купили.
_____
Это должен быть один из лучших вечеров в ее жизни. И почти все так и есть. Вокруг нее хорошие друзья. Ее работы выставлены в лучшей частной галерее города, их хвалят. Приятное возбуждение охватывает ее. Люди осыпают ее комплиментами, которые с трудом доходят до ее сознания. Она скептически относится к ним, они скатываются с нее, как вода с клеенки. Они просто вежливы Они считают необходимым сказать что-то приятное. Они слишком много выпили.Она улыбается, благодарит, подшучивает над собой, стараясь не чувствовать себя слишком довольной.
Но она думает только об Уилле. Она рада, что его портрет выставлен в окне, лицом к улице, и ей не приходится все время натыкаться на него взглядом, когда она оглядывает зал. Белла все думает о том, как ему понравился бы этот вечер, что бы он сказал: его бы рассмешил вон тот человек, который рассматривает ее работы, почти уткнувшись в них носом. Она представляет себе, как Уилл касался бы ее рукой, проходя мимо нее, как он небрежно убирал бы волосы с ее лица. Ему понравился бы Доналд Макинтайр с его сухим юмором и острым умом. Здесь была куча канапе и много других закусок. Уилл любил еду на палочках. («Разве тебе не нравится слово gourjons ?Оно такое пухлое,как твои руки», — поддразнивал он ее. «Они совсем не пухлые», — шутливо отбивалась она от него. «Пухлые, пухлые», — настаивал он, покусывая их.)
— Подпиши мне, пожалуйста, картину на обратной стороне, Белла, — говорит Селин, — а то на ней только инициалы.
Селин купила картину. Потратила деньги (и довольно много) на картину, написанную Беллой, человеком, которого она знала. Как можно воспринимать всерьез работу человека, с которым ты каждый день споришь, ссориться из-за шоколадного печенья и у которого занимаешь «Тампаксы»?
— Но они такие дорогие, не надо было покупать их здесь. Ведь цены устанавливает галерея, а у них такие высокие комиссионные. Я должна написать для тебя что-нибудь другое.
Селин просит ее заткнуться и не переживать.
— Мне она нравится, и у меня есть для нее отличное местечко, так что позволь мне получить это удовольствие. — Она улыбается. — И я подозреваю, что выгодно вложила деньги.
Белла замечает, как Ник выписывает чек, и хочет остановить его, а Фиона обещает запереть ее на кухне:
— Следовало предположить, что люди будут покупать картины. Для того и проводятся выставки.
Белла ловит Вив.
— Вы это делаете, потому что жалеете меня? Признайся.
— Совершенно верно. И даже собираемся повесить ее над камином, настолько нам тебя жалко. Не будь дурочкой. Ник ничего не делает просто из вежливости, ты же это прекрасно знаешь.
— Правда. — Ник наливает вино. — Меня не проведешь. Мы, циничные коллекционеры, скупим твои картины по дешевке. Ну, не так чтобы уж совсем по дешевке...
— Заткнись. Возьми-ка лучше вот этот, с грибами.
На следующий день время на работе у Беллы пролетело быстро. Энтони, вернувшись с обеда, приносит берет и нахлобучивает ей на голову:
— Теперь ты признанный художник и должна носить его, не снимая.
Вернувшись домой, она падает на диван и снова вспоминает вчерашний вечер. В дверь звонят.
Это всего лишь Свидетели Иеговы, говорит она себе, приостанавливаясь перед зеркалом, чтобы поправить волосы. Наверное, это кто-нибудь собирает вещи для бездомных. Или это Вив хочет узнать, как просеивать муку.
Она открывает дверь.
— И что же это такое, позвольте узнать, мисс Крейцер? — Джеральд машет перед ее носом приглашением на выставку.
— А, привет, папа. Это приглашение. — Ее плечи опускаются от разочарования. — На выставку. А ты что, просто проходил мимо?
— Очень мило. И когда же состоялось открытие? И почему приглашения не дошли до нас вовремя?
— Не имею представления. Это почта так работает. Ужас, да? — Она цокает языком и качает головой.
За плечом отца она видит мать. Алессандра топчется на улице, словно не решаясь войти в берлогу к медведю.
— Привет! — Белла не узнает собственного голоса, так пронзительно и натужно весело он звучит. Откашлявшись, она повторяет: — Э-э, привет, мам. Заходи, заходи скорее.
— Спасибо, дорогая. — Алессандра осторожно вступает в прихожую. — Представь, дорогая, на приглашениях стоял почтовый штемпель — вчерашним днем! Галерейщики просто обязаны были разослать их гораздо, гораздо раньше.
— М-м-м. — Белла помогает ей раздеться. — Просто недосмотр, не обращай внимания.
— Мы все-таки сходили посмотреть, — говорит Алессандра. — Великолепно! Нам очень, очень понравилось.
Н-да. Конечно.
Джеральда не остановить. Почему она им раньше не сказала? Должно быть, она на седьмом небе от счастья. Он-то точно на седьмом небе. Нужно обязательно организовать частный просмотр, только для них двоих. А картины! Они потрясающие, просто потрясающие. Незабываемые. И зачем они повесили рядом чужие работы, они все равно теряются на фоне ее картин.
Он замолкает, только когда Алессандра перебивает его, но и она не лучше.
— Картины великолепные, — говорит она, — а какие цвета! А как выписаны поверхности, так и хочется прикоснуться.
Они спорят, какую купить. Потому что они — естественно! — должны купить хотя бы одну. Они бы купили ее картину, даже если бы она не была их дочерью. А молоденькая девушка там, в галерее, такая милая. Когда они сказали ей, кто они, она предложила им кофе и вообще развела вокруг такую суету!
Алессандра купила одну картину Джеральду на день рождения — заранее. Поэтому не будет ли Белла так добра привезти ее с собой в следующий раз? Если только она собирается приехать, конечно. Если, конечно, у нее есть время.
После этих слов наступает тишина. Джеральд покашливает.
— Не хотим мешать, вдруг ты сейчас занята. — Он оглядывается вокруг. — Но нам так хотелось увидеть дом. Надеюсь, для этого не надо ждать официального приглашения, как на выставку?
— Да вы что? — Пораженная Белла скрещивает руки, но тут же опускает их. — Чай или кофе?
— Чай, пожалуйста, — говорит Джеральд.
— Кофе было бы замечательно, — говорит Алессандра.
Но тут ее глаза встречаются с глазами дочери.
— Чай тоже пойдет.
— Или кофе, — добавляет Джеральд.
Белла сгребает с кресла кучку газет и сваливает их на край дивана.
— Если бы я знала, что вы приедете, я бы прошлась везде с пылесосом.
Алессандра, как всякая хорошая хозяйка, лезет во все кухонные ящички и шкафчики. Она говорит, что кухня, конечно, небольшая, но очень удобная, в ней удобно и приятно готовить. А Белла готовит или ей некогда, она все больше рисует? Глядя через балконную дверь, мать и отец поочередно восклицают, как прекрасен сад. Сейчас он эффектно подсвечен, так что виден весь архитектурный замысел. На стенах играют ажурные тени. Затем они, как актеры на сцене, бросаются хвалить занавески, открывают их, хвалят вид, хвалят светлый и уютный дом, каждую деталь интерьера, камин, боже, как здесь просторно и красиво!
— Можно я выйду? — Отец уже стоит у балконной двери, не в силах больше сдерживаться.
Белла открывает ее и выпускает его наружу:
— Тебе видно? Можешь заодно и с тяпкой пройтись.
Они с матерью остаются одни.