Смерть пришла минутой позже, подарив измученной Хельге долгожданный покой.
Девушка очнулась от странного света, струящегося с небес. Звезды теперь выглядели нарядными пуговицами на перламутровом занавесе, луна игриво подмигивала, а море пело бесконечную песню, которой хотелось подпевать.
— С возвращением, — Кистрин, оказывается, успел сходить к коляске за раскладным парусиновым стульчиком. — Как самочувствие?
Хельга осторожно встала на дрожащие ноги. Удивительно, но пытка последних суток никак на ней не отразилась — тело прямо-таки лучилось энергией. Девушка уже и забыла, что можно настолько хорошо себя чувствовать. Впрочем, помимо отличного самочувствия, присутствовал голод — тяжелый, скрутивший кишки в один тугой узел, и разом подчинивший себе все чувства.
— Есть…
Вампир, хмыкнув, вынул из-под стульчика графин, на три четверти заполненный темно-красной жидкостью.
— Лабри, бокалы сюда!
Запах из графина сводил с ума — он обещал сытость, силу, невиданные наслаждения и даже счастье — в любом его смысле. Кистрин засмеялся.
— Терпи, ожидание увеличивает удовольствие.
Хельга уже с трудом сдерживалась, чтоб не выхватить сосуд прямо из рук собеседника.
— Ну, за твое второе рождение, Дитя ночи! За удачу.
Река, которую местные называли Тилигул, медленно зарастала льдом. На стремнине она еще бурлила черной прозрачной водой, но по берегам уже серебрился лед, припорошенный снегом. Пароход, обшитый сталью, едва справлялся с быстрым течением, за день поднимаясь едва на полсотни километров. Впрочем, это в любом случае было удобнее, чем идти пешком — тем более, что сбережений Хельги хватило на каюту второго класса аж до самого Теменграда — там Тилигул резко мелел, становясь несудоходным.
Рей сидела на своей койке, уставившись в иллюминатор, за которым кружились снежинки. Это до крайности волновало Хельгу, но колдовать она опасалась — суденышко было до неприличия тесным, и жертва, вполне могла опознать кровопийцу.
— Поздняя зима в этом году.
— Хорошо бы похолодней была. Может, до весны тихо будет.
— И ты туда же! — воскликнула Хельга в притворном ужасе. — Уже и о погоде поговорить нельзя.
— Можно, — Рей криво улыбнулась, — да все равно в голову одна политика лезет. Слишком глубоко я во всем этом увязла.
— Со шпионами такое случается.
— Я хотела остаться над схваткой, — Рей запустила руки в волосы. — Знаешь, это даже весело — ездить по стране, получать весточки, с оказией переправлять на родину… Акробаткой сложнее было работать.
— А теперь что? Мы спокойно сидим в уютной теплой каюте, нас никто не ищет — кроме спасателя. Разве не здорово?
— В общем, да… — пробормотала Рей.
— Колись, что тебя конкретно не устраивает? Я же вижу.
— Он говорит со мной, — шепотом сказала Рей. — Артефакт.
— И что говорит? — вот это уже было крайне скверно. Тлой уверял, что свинца вполне хватит для нейтрализации чар. Надо бы не забыть спросить у него во время следующего "сеанса связи".
— Всякое, — по лицу акробатки пробежала тень. — Я стараюсь его не замечать, но долго я не выдержу!
— Может, его еще в один слой свинца законопатить?
— Не поможет, — произнесла Рей с совершенно непоколебимой уверенностью. — Он голоден. Он получит то, что хочет.
Тесную каюту наполнила едкая вонь раскаленного металла и горящей кожи. Хельга, вскочив с дымящейся койки, откинула крышку рундука. Шар полыхал злобным оранжевым светом, лежа в обгорелых отстатках того, что еще утром было симпатичной дорожной сумкой.
Вечером Хельге все-таки пришлось поколдовать — Рей буквально трясло. Она напрочь отказывалась спать рядом с артефактом, так что вампирша банально усыпила спутницу — покрепче, чтоб сознание не откликалось ни на какие сигналы извне. Побочным эффектом этого способа было то, что акробатку сейчас не могло разбудить ничто, включая пожар и войну — только ощущение "теперь я выспалась". Хельга искренне понадеялась: прошлая бессонная ночь измотала девушку достаточно, чтобы она проспала не менее суток.
Артефакт все так же светился оранжевым светом, но на ощупь был совершенно холодным. Вампирша аккуратно закатила его в рубашку, стараясь не касаться пальцами волшебного камня, и села на койку, раздумывая, что делать дальше.