В груди девушки кипела ярость: она всю дорогу тряслась над ними, как клуша над цыплятами, исполняла все их прихоти, чуть ли не в лепешку расшибалась, а они… Как они могли!
"Звездная команда" испуганно взирала на мерно разрастающуюся воронку, совсем не торопясь выходить из-за подрагивающей кибитки. Лена резко выбросила вперед правую руку — кибитка, ярко вспыхнув, обратилась в пепел, который тут же пожрал серый вихрь.
— Не слушаемся, значит? Мерзавцы… Ну, чья была идея — так пошутить? Быстро!
— Его! — три руки разом указали на покрасневшего Дилима — по словам Троенци, первого специалиста по трансформациям.
— Значит, ты, — Лена, схватив шкодника за шиворот, согнула его пополам и с размаху врезала по дрожащей заднице. Конечно, она бы с большим удовольствием разорвала его на куски — но девушка еще помнила об обещании "доставить всех живыми". — Смешно, да? До смерти, да? Так что ж ты не смеешься?
Маг тихо выл, не скрывая градом льющихся слез. Остальные чародеи замерли, как будто окаменев.
— Смешно, да? — выкрикнула Лена в побелевшие лица. В голове что-то вновь звонко щелкнуло, и девушка потеряла сознание.
Глава 22. Прекрасный незнакомец
— Хорошо, что ты все-таки "мальчик", — сказала Рей, вытягиваясь во весь рост на лавке. — Да еще и такой симпатичный!
— Чем это? — Хельга пристально вгляделась в пухлую дочку хозяина, отчего та, залившись краской, принялась кокетливо поигрывать косой. Вампирша, с трудом подавив кривую ухмылку, принялась изображать на доске что-то вроде "быстрого портрета". Она уже успела понять: тут главное — чтоб родня увидела сходство, а раскрасить и местные смогут.
— Мы уже третий раз так напрашиваемся переночевать. А были бы обе девки — только за наличные, да еще б и зажать в темном углу попытались.
— Тебя зажмешь, — хмыкнула вампирша. Она уже успела убедиться: тоненькая, как тростинка, акробатка по силе ничем не уступает телу Артема, а по ловкости даст ощутимую фору.
— Но попытки бы были.
— Не спорю, — вампирша, откинувшись назад, пристально изучила получившийся набросок и дополнила его парой финальных штрихов. — Глянь сюда: по-моему, неплохо.
— По крайней мере, сходство есть. Только что-то она худенькая, против оригинала-то.
Хельга едва заметно вздохнула.
— Девушка, которая демонстративно питается сырыми репками, вряд ли будет жаловаться. Вот жених будет недоволен… Но это нас уже не касается.
— При чем тут жених?
— На вид — девице лет восемнадцать, не меньше. Она уже опоздала, я так скажу.
Рей, подперев рукой голову, удивленно глянула на вампиршу.
— Слушай, откуда ты это знаешь?
— А я сама деревенская. Я ж не всегда была вампиром.
Ткацкая фабрика оказалась шумным, душным и невероятно пыльным местом. Управляющий крепко взял за плечо все еще хныкающую Хельгу и повел в барак, где теперь ей предстояло жить.
Против ожидания, там оказалось относительно чисто: ровные ряды коек в два этажа, баня у входа, на дворе рукомойник и загородка, от которой сильно несло нечистотами.
— Столовую покажут. Еда — за наш счет. Три кроны в неделю, за брак — вычитаем. Норма… — управляющий на миг задумался, критически оглядев худенькое тело подростка, — пожалуй, три станка. Приступаешь завтра.
Подушка в серой наволочке едко пахла пылью. Свет, как вскоре выяснила девочка, не выключался тут никогда — производство было трехсменным, и проще было научиться спать при свете, чем собираться в темноте.
Ткачихи неприятно поразили Хельгу — их лица не выражали ничего, кроме желания лечь и уснуть. "Неужели я стану такой?" — ужаснулась она. Ей снова вспомнился уютный склеп с развешанными по стенам картинами, вкрадчивый голос ее Учителя, восторг от осознания, что все эти чудесные пейзажи, портреты, натюрморты на самом деле прячутся в ее собственных пальцах. Девушка снова оглядела залитый ярким светом барак, и ей захотелось выть.
— Новенькая? — послышался голос справа. Хельга обернулась — на нее смотрела изможденная женщина в коричневом платье, которое висело на ней, как мешок. — Точно, новенькая… Сирота, небось? Много вас после Войны развелось.
В глазах женщины неожиданно блеснули слезы. Она продолжала говорить, ни к кому уже не обращаясь.
— Вот и моей Ктаре столько было, когда пришли эти… А теперь нам говорят — забыть, простить? Ненавижу, не…
Вынырнувшая словно из ниоткуда старушка ловко заткнула нос женщине тряпкой, от которой несло каким-то лекарством.