А этот великий [муж], устрашившись, приступил к Богу в молитве из [глубины] души и неотступно устремил к Нему мысленный взор. Лукавый же, ни минуты не в силах вынести это, тотчас сделался невидим. А спустя некоторое время он обратил все свое войско в [ядовитых] змей и, пресмыкаясь, ринулся [на святого], приняв обличие, не схожее с другими [демонами]. Он взвился над землей, невероятный по величине и ужасный видом, совершенно уподобившись дракону. [256] Высоко поднимая шею, казалось, он метал искры из очей, дышал пламенем, раздувая щеки, и шевелил кровавым языком, который точился из пасти, словно переполненный смертоносным ядом. Устремившись на Петра, как порыв ветра, [дракон] издали грозил схватить и поглотить этого бесстрашного [мужа].
§ 24
Τοῦ δὲ μηδέ πρὸς θέαν γοῦν ὅλως ἑπεστράφθαι ἀξιοῦντος, ἀκλινῶς δὲ πρὸς οὐρανόν τάς χεῖρας ἀνατεταμένας ἔχοντος, ὁ νοητός πάλιν Ἀμαλήκ ἡττᾶτο καὶ συνηλαύνετο, καὶ ταχύτερος ἡν ἀποχωρῶν ἢ προσάγων· ἐλάμβανε δὲ [257] ἄρα καὶ μετάμελος τὸν ἀλάστορα, τοὐναντίον ἅπαν ἢ διενοεῖτο διαπραττόμενον· τὸ γὰρ ἀεὶ σύννουν [258] τοῦ γενναίου, καὶ τὸ τῆς εὐχῆς σύντονόν τε καὶ μετάρσιον χαλάσαι πειρώμενος καὶ λαβεῖν ἐντεῦθεν ἡντιναοῦν λαβήν, αὐτός ἀκμαιοτέραν ἐνεποίει τούτῳ τὴν σπουδήν καὶ καλλίους ἄκων προὐξένει τούς στεφάνους· ὡς ἔμοι γε τὴν τοῦ ἀνδρός ἔνστασιν ἀναλογιζομένω νῦν, οὐδέ τῶν [259] μαρτυρικούς ἄθλους ὑπελθόντων ἀποδεῖν ἡγεῖσθαι τοῦτον ἔπεισιν. Οἱ μὲν γὰρ ὑπέρ τοῦ μὴ τὸ πρὸς θεόν σέβας ἐξομόσασθαι πάντα ἐξ ἀνάγκης ἔφερον· ὁ δὲ τὴν καρτερίαν ἐκείνων οὐκ ἐλάττων οὑτος ὑπέρ τοῦ μηδέ πρὸς βραχύ τὸν νοῦν ἀποστῆσαι τοῦ θεοῦ πᾶσαν ἐπαγωγήν [260] πρόθυμος [261] ὑπέμεινεν.’Επὶ δὲ μείοσιν οὑτος [262] ἀφορμαῖς τούς μεγάλους δεῖν ἐγνωκώς ὑπενεγκεῖν [263] ἀγῶνας, τί οὐκ ἂν ἄσμενος ἔπαθεν, εἴπερ τῶν μεγίστων προκινδυνεύειν ἐνῆν;
Но так как Петр не удостоил его даже взглядом и держал длани прямо воздетыми к небу, [264] этот мысленный Амалик [265] вновь оказался побежден и оттеснен, и отступление его было более стремительным, чем нападение. И охватило злого духа [266] отчаяние, ибо вышло совершенно противоположное тому, что он задумал: ведь он пытался ослабить постоянную осторожность ума [267] [того] благородного [мужа], напряженность и высокий полет его молитвы, и тем самым найти [в нем] какое-нибудь уязвимое место. Но [вместо этого он] внушает Петру, напротив, еще более пылкое рвение и, вопреки своей воле, сплетает [ему] прекрасные венцы [победителя]. Мне же, исследующему ныне образ жизни [268] этого мужа, вполне допустимо считать, что он не уступает тем, кто принял на себя подвиг мученичества. Они, чтобы не отречься от поклонения [истинному] Богу, вынужденно претерпевали все [мучения]. [Петр] же, не уступая им в стойкости, переносил все нападения [врага] добровольно, дабы не отдалять от Бога ума [своего] даже на краткое время. Если он счел необходимым выдержать [столь] тяжкое состязание по ничтожной причине, чего бы только не претерпел он с радостью, если бы оказался в великих обстояниях?
§ 25
Ἀλλ’ ὁ μὲν οὕτω τῆ τῶν εὐχῶν προσεδρεία μικροῦ τοῖς περὶ θεόν ἀκαμάτοις ὑμνηταῖς ἡμιλλᾶτο, καὶ εἰρήνην ἄγων καὶ πολεμούμενος. Ὁ δ’ ἀκάματος τῆς ἀρετῆς ἀντίπαλος, τῶ μὲν ἀποτυγχάνειν [269] ἐπιτιθέμενος ἀνιώμενος, ὀξυτέροις δὲ ὅμως φθόνου κέντροις βαλλόμενος (ζηλοτυπία γὰρ οἱδε μᾶλλον αὐξάνειν ἀποτυγχάνουσα) σφοδρότερον αὐθις πρὸς ἄμυναν διανίσταται, ταῖς ἐκ τοῦ φανεροῦ δ’ ὅμως ἀποδοκιμασθεὶς προσβολαῖς, πρὸς δόλους ἔγνω τραπέσθαι. Καὶ δή διανοεῖται στῆσαι τῶ γενναίψ τὸν λόχον, ὅθεν οἱδέ ποτε κατ’ ἀνθρώπων μέγα δυνηθεὶς καὶ τῶ πρὸς τοὺς προπάτορας [270] φενακισμῶ πρόρριζον [271] ὥσπερ ἅπαν, φεῦ, ἀνασπάσας τὸ γένος [272] καὶ κατενεγκών.’Επεὶ δὲ νῦν Εὔα προεντυχεῖν οὐκ ἐνῆν, γυναικός ὄψει καθάπαξ ἀποταξαμένου πρὸς ὣν ὁ πόλεμος, οὐδ’ αὐτός ὄφιν ὑποδύς προσέρπει, σαίνων τε καὶ θέλγων καὶ οὕτω προτείνων [273] τὴν κακῶς ἀπολουμένην συμβουλήν· ἀλλὰ τινα τῶν κατά τον βίον οἰκετῶν ὑποκριθεὶς τοῦ ἀνδρός, ἵν’ ἔχη τινά πίστιν τὸ δρᾶμα, πρόσεισιν ἀπολοφυρόμενος καὶ γονέας εἰς μνήμην ἄγων καὶ ἀδελφούς καὶ τὸ τῆς [274] ἀγχιστείας πᾶν αὐτῶ σύστημα, φίλων τε τούς ἀρίστους καὶ ὅσοι συνήθεις ἐκ γειτόνων ἡσαν, ἐκ παντός εἴδους ἡλικίας πλέκων τὸν ὑπέρ αὐτοῦ συσχόντα τὴν πατρίδα θρῆνον, οἱος ἐκεῖνος ἄριστος ἀλιτήριος καὶ τά τοιαῦτα πλάσασθαι δεξιώτατος.
265
Амалик — родоначальник амаликитян, традиционно символ плоти, восстающей на дух: «И когда Моисей поднимал руки свои, одолевал Израиль; а когда опускал руки свои, одолевал Амалик... брань у Господа против Амалика из рода в род» (Исх. 17:8–16). Таким образом Палама сравнивает здесь прп. Петра с Моисеем.
266
У язычников (например, в греческой трагедии) ἀλάστωρ —
267
Редкий аскетический термин, вероятно, бытовавший в среде исихастов. Слово τὸ σύννουν («осторожность ума») образовано методом субстантивации от слова σύννους («осторожный», «рассудительный», «задумчивый»). Евагрий Понтийский в своем трактате «О молитве», авторство которого приписывалось Нилу Анкирскому, писал: ὅρα μὴ σε ἀπατήσωσι διά τινος ὀπτασίας οἱ πονηροί δαίμονες, ἀλλὰ γίνου σύννους τρεπόμενος εἰς εὐχήν (Evagr. Pont., or., vol. 79, p. 1188. 26–28).
268
У Паламы — ἔνστασις. Точнее было бы сказать ἔνστασις βίου (латинский эквивалент — modus vivendi). Это выражение обычно использовалось по отношению к философам.