Киев Владимира Святославича
Введение христианства значительно укрепило власть князя и боярской верхушки, ускорило процесс объединения русских земель, способствовало развитию торговли, росту городов. Недаром Киевскую Русь во времена Владимира называли «Гардарикой» — страной городов. И действительно, такого их множества не имелось ни в одной стране Восточной и Северной Европы. Объясняется это тем, что нигде не было такого обилия торговых водных путей, как на Руси, которые соединяли Прибалтику и Беломорье с Поволжьем, Прикаспием, всем Причерноморьем и Византией.
Многие русские города ведут свое начало с VI–VII веков — исторического рубежа, когда еще не существовало ряда столиц и будущих крупнейших городских центров европейских государств. А на землях восточных славян уже стояли Киев (Куяба), Коростень (Искоростень), Овруч (Вручий), Чернобыль, Любеч, Рогачев, Смоленск, Чернигов, Ельня, Трубеч, Новгород-Северский, Сновск, Полоцк, Псков и Новгород. Помимо названных значилось немало других городов и городищ на территории всего междуречья Западной Двины и Волги, торговавших с Поднепровьем и считавшихся по тем временам довольно крупными. Не все из названных нами древних русских городов сохранились, дожили до нынешних времен, но, судя по раскопкам, они представляли собой людные, богатые торговые и промысловые центры. Не случайно же их так обстоятельно описывал видный византийский историк, император Константин Багрянородный.
Одновременно города играли роль торговых перевалочных баз при перевозке товаров на большие расстояния, опорных пунктов сбора дани (полюдья), стекавшейся сюда из окрестных деревень и отправлявшейся затем в Киев, а также военных крепостей, служивших заслоном на пути посягавших на русские земли захватчиков.
Владимир Святославич, проявляя постоянную заботу об организации общегосударственной обороны границ, возводит грандиозную систему крепостей с воинскими гарнизонами, набирает воев (воинов) со всей Руси и даже на балтийском Поморье. «И сказал Владимир: «Не добро есть мало городов около Киева». И нача строити города по Десне и по Устри, и Трубешови, и по Суле, и по Стугне», — сообщает Ипатьевская летопись.
Создание укреплений вокруг столицы началось задолго до Владимира Святославича, еще во времена легендарного Кия. Они представляли собой систему земляных насыпей, получивших название «змиевых валов», вероятно из-за их змеевидной конфигурации на степной поверхности, обозреваемой с киевских вершин. Позже на этих валах сооружались частоколы и сторожевые вышки. «Змиевы валы» служили передовой линией обороны Киева, преграждавшей путь печенежским конным ордам. При Владимире города-заставы строили по преимуществу по левобережью, так как оно было менее защищено со стороны Поля — подступающих к самому Чернигову степей, откуда делали набеги печенеги. По реке Суле крепости стояли в 15–20 километрах друг от друга. Преодолев этот рубеж, кочевники натыкались на новый заслон по реке Трубеж, на котором находился главный город-крепость Переяславль. Далее им противостоял еще один пояс обороны по Сейму и Десне, защищавший уже и Чернигов, и Киев. И наконец, на пути противника вставал мощный рубеж по реке Стугне с центром в городе Витнчеве, обнесенном земляным валом и крепкими стенами детинца с сигнальной башней на самом высоком месте. Зажженный на пей огонь оповещал о приближении врага и был виден в Киеве.
Города Треполь, Тумаш и Василев соединялись земляным валом, образуя заградительный пояс, внутри которого на самых подступах к Киеву Владимир Святославич поставил город-крепость Белгород. Здесь сосредоточивались передовые воинские силы, конница и корабли, готовые по первому зову выступить против врага. Создание этой оборонительной системы положило конец внезапным жестоким и разрушительным набегам печенежских орд, и русский народ обрел долгожданный покой.
Но главенствующее положение среди всех городов занимал Киев. Он впервые в истории приобретает статус столицы крупнейшего в Восточной Европе государства и перестраивается на манер византийских городов, по праву считаясь одним из самых богатых. По свидетельству германских послов, посетивших его в разное время, столько золота, драгоценных изделий, мехов и прочих предметов роскоши им не приходилось видывать даже в таких столицах, как Рим и Константинополь.
Княжеские терема и боярские хоромы, как и множество церквей, производили неотразимое впечатление своей красотой и богатым убранством. Деревянные хоромы бояр возводились как многостенные и многоярусные строения. Их узорчатые крыльца, карнизы и окна украшали тончайшей резьбой и узорами, а шиферные кровли покрывали позолотой, отчего они «горели» на солнце, создавая поразительное по красоте зрелище. Все дороги и улицы Верхнего города выстилали плинфой и содержали в чистоте, а Боричев взвоз уже тогда был вымощен брусчаткой.
Киевляне слыли законодателями русских мод и всяческих украшений, а киевские ювелиры, чеканщики, портные и изготовители искусного узорочья славились не только во всех русских городах, но и далеко за пределами Руси.
Прекрасный знаток Древней Руси Н. К. Рерих посвятил «матери городов» — Киеву немало вдохновенных полотен и поэтических строк, пытаясь передать колорит тех времен. «Мужи Ярослава и Владимира, — пишет он, — тонко чувствовали красоту, иначе все оставленное ими не было бы так прекрасно… Вот терем:
Около терема булатный тын,
Верхи на тычинках точеные,
Каждая с маковкой-жемчужинкой.
Подворотня — дорог рыбий зуб,
Над воротами икон до семидесяти,
Середи двора терема стоят,
Терема все златоверхие,
Первые ворота — вальящетые,
Средние ворота — стекольчатые,
Третий ворота — решетчатые…
Платье-то на всех скурлат-сукна,
Все подпоясаны источенками,
Шапки на всех черны мурманки,
Черны мурманки — золоты вершки,
А на ножках сапожки — зелен сафьян,
Носы-то шилом, пяты востры,
Круг носов-носов хоть яйцом прокати,
Под пяту-пяту воробей пролети.
А вот как выглядел русский богатырь дружинный:
Шелом на шапочке как жар горит,
Ноженки в лапотках семи шелков,
В пяты вставлено по золотому гвоздику,
В носы вплетено по золотому яхонту,
На плечах шуба черных соболей,
Черных соболей заморских,
Под зеленым рытым бархатом.
А во петелках шелковых вплетены
Все-то божьи птичушки певчие,
А во пуговках злаченых вливаны
Все-то люты змеи, зверюшки рыкучие…
Предлагаю на подобное описание посмотреть не со стороны курьеза былинного, а по существу. Перед нами — детали, верные археологически. Перед нами в своеобразном изложении отрывок великой культуры, и народ но дичится ее. Эта культура близка сердцу народа: парод горделиво о ней высказывается.
Заповедные ловы княжеские, веселые скоморошьи забавы, мудрые опросы гостей во время пиров, достоинство постройки городов сплетаются в стройную жизнь. Верится, что в Киеве жили мудрые богатыри, знавшие искусство».
В центре «града Кия», или, как тогда говорили, на Горе, возникла большая площадь с примыкающим к ней торгом, называемым в летописи «Бабиным Торжком». Украшенная привезенными из Корсуни античными статуями и бронзовой квадригой, она стала местом смотров и парадов дружин, средоточием религиозно-церковной жизни и торговой деятельности. Здесь постепенно и обоснуется новая политическая партия, или блок, бояр, купцов и церковной иерархии, который со временем постепенно встанет в оппозицию самому князю. Одновременно завершалось строительство крепости, или детинца, известного в исторической литературе под названном «города Владимира».