Любовь [к науке] не созерцательна, не неподвижна, а, наоборот, деятельна, активна. Она основана на проникновении мысли в глубь природы, в ее сокровенные тайны. Она несет счастье не отдельному человеку, а всему человечеству.
…дело ученого… близко идти с своим народом, поднимать его незаметно вьющеюся спиралью на трудные крутизны истины.
Да, вопрос не в том, должны ли ученые и наука служить своему обществу и человечеству, — такого вопроса и быть не может. Вопрос в том, какой путь короче и вернее ведет к этой цели.
Представители науки, если они желают, чтобы она пользовалась сочувствием и поддержкой общества, не должны забывать, что они — слуги этого общества, что они должны от времени до времени выступать перед ним, как перед доверителем, которому они обязаны отчетом. Вот что мы сделали, должны они говорить обществу, вот что мы делаем, вот что нам предстоит сделать, — судите, насколько это полезно в настоящем, настолько подает надежды в будущем.
Дело науки — служить людям.
Наука — это знание, которое, в сущности, является общим (общественным) в том смысле, что оно принадлежит многим, в отличие от частного, личного — такого, например, как сон или боль.
Одна из наиболее отрадных черт нашего времени — тесные узы, связывающие ученых разных стран. Наука всегда была интернациональной.
Самая приятная награда за мой труд, это — симпатия и благоволение ко мне всех частей света.
…мы были бы менее великодушны, чем пещерный человек, если бы… не стали работать над тем, чтобы сделать жизнь наших детей лучше и спокойнее нашей. Для этого надо овладеть двумя тайнами: надо уметь любить и познавать. Наука и любовь созидают жизнь.
Пренебрегать возможностью использовать научные данные в общественной жизни — это значит принижать значение науки. Наука помогает нам в борьбе с фанатизмом в любых его проявлениях; она помогает нам создать свой собственный идеал справедливости, ничего не заимствуя из ошибочных систем и варварских традиций; наконец она побуждает нас отстаивать как высшее благо нашу свободу…
Наука должна быть служительницею человека. Чем более может она иметь влияние на жизнь, тем она важнее.
Национальной науки нет, как нет национальной таблицы умножения.
Человечество имеет на истину право неотъемлемой собственности потому, что создавало и создает ее всей своей жизнью; следовательно, не только нельзя лишать людей того, что принадлежит им, — напротив, наука, как склад истин, должна быть открыта для всех: пусть всякий идет и берет, что ему нужно.
В нашей душе должно гореть благородное желание — вложить что-нибудь и от себя в ту богатую сокровищницу истины, нравственности и свободы, которую мы получили от наших предков и которую должны передать обогащенною нашим потомкам; желание прикрепить наше мимолетное существование к непрерывной цепи, которая тянется через все человеческие поколения…
Несомненно, что разум кажется нам слабым, когда мы думаем о стоящих перед ним задачах… Но творения интеллекта переживают шумную суету поколений и на протяжении веков озаряют мир светом и теплом…
Наука по своему существу явление интернациональное. Она представляет результат коллективного опыта всего человечества и для своего непрерывного развития требует непрерывного взаимодействия людей, в частности ученых специалистов всех стран…
Наука и природа
…вся история от Египта до наших дней должна рассматриваться как период становления науки от младенчества в Египте к отрочеству в Греции, к юности XVII века, к возмужанию, данному ей Марксом, Дарвином, Максвеллом, Менделеевым и другими ее архитекторами за последние сто лет. Теперь наконец она складывается в целостную систему знаний о природе, об обществе и человеке, включая самое человеческое познание, так что уже ничто в мире, до чего люди вообще смогли добраться, не останется вне ее ведения, вне стремления человека во всем доискаться до объективной истины.