Там царь болгарский Иван сам от них еле спасся!
Области там захватили и крепости, так испугались...
Только Котян за Днепром кочевал, хоть и трясся.
Сам же Батый не идёт, а стоит всё на Яике станом.
Слухи лазутчики хитрых монголов везде распускают,
Что на Саксин он пойдёт, будет мстить неразумным аланам,
Половцев будет искать за Днепром, где леса их скрывают.
Так всем купцам проплывающим Волгу они говорили,
Всем, кто из Киева вёз до Булгара товары тележно.
Так же шептали и в ямах гонцы, что все письма возили,
С древним чжурдженьским исскуством войны согласуясь прилежно.
Много лазутчиков были за Яик направлены тайно
В Кернек, Брахимов, Биляр - посчитать там ряды частоколов,
Всё разузнать и прощупать, проверить нормально,
Ведь после Калки разбили булгары всесильных монголов!
Правда ли, что князь Гали им джихад объявил смертоносный,
И божества их, Тенгре и Аллах, как народ свой лелеют?
Есть ли согласие там у берсулов, эсгелей несносных,
Будут башкиры с булгарами, или они не посмеют?
Как князь Владимиро-Суздальский мир соблюдает с Булгаром,
Дарят ли хитро булгары зерно русским княжествам снова?
Что там с Пургасовой Русью, мордвой, с этим спором кровавым,
Между Булгаром, Рязанью, Владимиром вплоть до измора?
Знали булгары, три раза отбившись, что будет четвёртый,
Что Чингисхан не шутил, край примкнув их к улусу Батыя,
Знали, что был ими сломлен Иран - древний, мощный и гордый,
Что смерть с востока грядёт и прошли времена золотые!
Рыли они спешно рвы, и валы возводили повсюду,
Стрелы калили, свозили припасы, готовили войско,
Всех примирив, мусульман и язычников, веру дав люду,
Что победят, если будут сражаться как раньше - геройски.
Сто городов их раскинулись вширь бесподобно и вольно,
Больше, чем Франция, земли восточные всех крестоносцев.
Больше Биляра был Константинополь, Багдад и довольно!
Мекка ремёсел, батыров, поэтов, учёных, торговцев...
От Жигулей до Казанки, от Суры-реки до Урала,
В лесостепной полосе и в лесах, и степях бесконечных
Жили уже семь веков на земле плодородной булгары,
В поисках счастья и смысла, ответов извечных.
Их стольный град золотыми воротами был изукрашен,
Высь минаретов ласкало приветливо солнце и ветер,
В музыке улиц мощёных и стен неприступных, и башен,
Труб дымоходов домов, бань горячих и песен под вечер.
Славе искусства булгарских наездников равных не много!
Девушки были прекрасны, как капли росы на бутоне,
Славились дел золотых мастера и литья кружевного,
Сталь, зеркала и ковры, и огромные сильные кони...
В снах страшных видел Батый, как сто тысяч батыров булгарских -
Всадников грозных в тяжёлой броне, вместе с русской пехотой
Строятся к битве, и половцы с ними гарцуют казацки,
Бой начинают стрелки с половецкой коварной охотой.
Вот их косой уж союзных киргизов, канглов скосило!
Стали изматывать тут и монгольских стрелков превосходных.
Тем, вместо сильной атаки булгар, нужно тратить все силы,
Быстро теряя людей, отправлять в тыл подранков не годных...
С гулом несётся тяжёлая волжская конница лавой,
В центре монгольского войска пробив много брешей,
Их окружить не дают половецкие лучники справа,
Слева стена ощетинилась русских князей с ратью пешей.
Вот уж царевичи стали сражаться и падать на землю,
Стрелы всё гуще врагов, их наскоки всё чаще и злее,
Вот уж нукёры у ставки Бату пали все, долгу внемля,
Вот и он сам иссечён, обезглавлен, и без мавзолея...
"Нет, не бывать! - даже крикнул средь ночи Батый, просыпаясь, -
Пусть будут по одному эти наши враги перебиты!"
Жутко все пять половчанок-наложниц его испугались,
Спешно прикрыв наготу, поспешили скорей из кибитки.
Сонный пришёл Субедей, будто дед разворчавшись на внука.
"Надо бераты писать, деньги слать, больше льстивейших знаков, -
Хан бахатуру сказал, - был пророческий сон, словно мука!
Нужно расстроить союзы Руси и Булгар и кипчаков!"
"Бредишь, Бату, - Субедей хмуро гаркнул и сел рядом грузно, -
Завтра Урал станут волнами переходить повсеместно
Сто тысяч воинов наших и сто тысяч наших союзных.
Их же союза и не было! Ты перепил, если честно!"
Правда, в тот год князь Владимиро-Суздальский был на подъёме,
Брат его только что сел княжить в Киеве, граде великом.
В Новгороде княжил сильный племянник, но не паремьёю.
Силы большие собрать бы смогли с этих мест перед лихом.
Князь Новгородский карел занимался крещением бойко,
Несколько опередив в этом шведов, и был в том удачен,
Был то за них, то за храбрых жемайтов, сражался пристойко,
Папой Григорием был крестоносный поход к ним назначен.
Сам князь Владимиро-Суздальский с эрзей боролся проклятой
За Обран ош - Нижний Новгород, что захватил годом раньше
За Украиной Залесской марийцев крестил раз в десятый,
А на буртасов рязанцев он слал на Воронеж и дальше...
После молитвы, к полудню, Урал перешли все отряды -
Начался славный поход на Булгарию всех чингизидов.
С ними монголы и половцы их, и казахи все кряду,
Следом обозы припасов, осадных машин разных видов.
Кто бы тогда описал, как земля загудела ужасно,
Пыль поднялась до небес и река потекла конной рати?
Кто бы сказал, чем закончится эта война громогласно,
В мире божественных дел, для кого и чего это ради?
Левым крылом шёл Бури двадцать тысяч монголов имея,
Справа был Орду-Ичен, также с ним два отборных тумена,
Первым царевич Шибан шёл, туменом бытыров владея,
С главными силами шел Бату-хан, на коне неизменно.
Так же, как раньше в других временах и походах военных,
Всюду разъезды разъехались их широко, как облава.
Дела им не было до грабежей, до еды и до пленных,
Дело их было разведать, где главное воинство встало.
Всюду гонцы от отрядов носились сайгаков скорее,
Шли будто порознь все, только как пальцы руки собирались.
Как раньше в Индии, Цзинь и Си Ся, Бирме или Корее,
В бой не вступая по мелочи, в сердце страны прорывались.
Вскоре Шибан встретил главное войско булгарское в поле.