А другаго же посла, скораго вѣстника посла Олегъ Резанский со своим написанием к вел(икому) к(ня)зю Олгерду[Я Олкгирду {здесь и ниже).] Литовскому: «Радоватися пишу тобѣ. Вѣм бо, яко издалече мислил еси московского князя Димитрия изгонити, а Московскою землею владѣти. Нынѣ же приспѣ время твое, яко великий царь Мамай грядет на него и на землю его. Нынѣ же приложимся к нему, к царю тому Мамаю. Вѣм бо, яко тобѣ царь Москву даст, а иныя грады от твоея власти, а мнѣ даст Коломну[Испр. по У. Е Колюмно, Я Камомно.] и Володимеръ и Муромль, иже от моея власти. Но азъ уже послах своего посла к царю Мамаю с великою честию и с дары. Еще и ты пошли к нему посла своего Кация, имаеши дары,[Испр. по У. Е, Я добре.] и пиши к нему книгу свою, елико сам вѣси, паче мене».
Олгирд же слышав, рад бысть велми 20за велику похвалу20[20–20 Испр. по Т. Е, Я но велико захвалю. У но много похвали.] другу своему Олгу Резанскому, и посла Олгирд з безчисленными дары к царю Мамаю и писа //л.294, об. к нему: «Вел(икий) к(ня)зь Олгерд Литовский, под твоею мил(остью) присяжникъ ти есть и много тя молит. Слышах, господине, що[Я что.] хощеши казнити своего служебника московского князя Дмитрия. Того ради молю, царю, вѣм бо велику творит пакость князь вел(икий) Московский твоему улуснику[Испр. по Я. Е услужнику.] князю Олгу Резанскому, да и мнѣ пакости дѣет. Молим оба, да приидет держава царствия твоего на отоки сыя, да приидет твое смотрение нашея грубости от московского князя Дмитрия».
Помышляше в собѣ, глаголюще, Олгъ Резанскый: «Егда услышит князь Дмитрий царево пришествие и нашу присягу к нему, то отбѣжит в Великий Новгород или на Двину. А мы сядем на Москвѣ и на Коломнѣ. Егда же царь[Доб. по У.] приидет, а мы его з болшими дары усрящем[Я срящем. У стрещем.] и умолим его, и возвратится царь, а мы собѣ княжение Московское царевым повелением разделимо, видѣв, яко ярлыкъ царь Мамай дати имат народом нашим по нас». А не вѣдяху, что помышляху, что глаголаху, яко несмысленныи младыи дѣтища, не вѣдуща Божия силы и владычня смотрения. Поистиннѣ рече: «Аще кто ко Богу вѣру держит з добрыми[Слово повторено дважды.] дѣлы и во правду в сердци имѣяй, не может быти без многихъ врагъ».
Князь же Дмитрий Ивановичъ образ смиренномудрия нося, небеснаго желая от Бога будущих благъ. Не вѣдый еще, еже совѣщаша на него ближнии его совет зол. О таковѣх бо рече пророкъ: «Не сотвори сусѣду своему ни ближнему своему зла и ни рый, ни подкопывай под другом своим ямы. Сам бо горше в ню вверженъ будеши».
Приидоша послове от Олгерда и Рязанского к безбожному царю Мамаю и принесоша дары многи ему и написанные[Испр. по Т. Е написание, Я написани, У писание.] книги. Царь Мамай восприя дары с любовию и написанных книг разслухав и послов чествовав,[Испр. по У. Е частвовав.] отпустив, и писание отписав Олгерду //л.295 Литовскому и Олгу Резанскому: «Елико написасте ко мнѣ, и на дарѣх ваших хвалю вам, и елико хощете отчизны руския, тѣм одарю вас. Но токмо присягу имейте ко мне и[Испр. по У. Е, Я со.] стрѣтте мя со своими силами, елико где успеете, да одолеете своего недруга. Мне убо сила ваша — пособие не удобно, аще бым хогѣл своею силою древный Иерусалим плѣнил,[Испр. по У. Е, Я плѣнити.] якоже и халдѣи. Не о чти вашею рукою распужен будет князь Дмитрий Московский, и огрозится имя ваше во странах ваших. Мнѣ убо, царю, достоигѣ побѣдити подобнаго собѣ и довлѣет ми царская честь. Рцѣте князем своим, „яко иду к нимъ со миром, только срящут мя с вой своими“».