Не делал А. И. Мусин-Пушкин секрета и из своей рукописи „Слова“. Как известно, с нее была снята копия для Екатерины,[630] а возможно также для Хераскова и для известного издателя В. С. Сопикова.[631] Сборником со „Словом о полку Игореве“ пользовался Н. М. Карамзин, сделавший из него выписки в своей „Истории государства Российского“.
Кто такие были люди, в руках которых оказалась судьба рукописи „Слова“? Их трое, если считать только официальных издателей „Слова“, — А. И. Мусин-Пушкин, А. Ф. Малиновский и Н. Н. Бантыш-Каменский. В лице последних двух были два самых авторитетных археографа того времени. Все трое вместе составляли лучший, может быть, в тех условиях коллектив для издания памятника. Каждый из них обладал во всяком случае самым большим опытом в чтении древних рукописей и большим опытом в их издании.
Служебная карьера А. И. Мусина-Пушкина была во всех отношениях удачной, изобличая в нем человека разнообразных способностей, образованного, умевшего ладить в среде придворной и духовной, военной и ученой. Он начал со службы в артиллерии, в 1772 г. был „уволен в чужие края“ Через три года, по возвращении из-за границы, „взят ко двору“ и „пожалован церемониймейстером“. В 1784 г. он дослужился до действительного статского советника; в 1789 г. „препоручен“ был ему корпус чужестранных единоверцев. В 1791 г. сверх этой службы „повелено“ ему было быть обер-прокурором Синода. В 1793 г. он — уже тайный советник. В 1794 г. ему предписано сверх обер-прокурорских занятий управлять Академией художеств, а с 1796 г. быть ее президентом. Только в 1797 г. он уволен от обер-прокурорства и „пожалован“ сенатором. В 1799 г. он был произведен в действительные тайные советники и уволен в отставку.
Его собирательские наклонности проявились довольно поздно — в 1791 г., когда ему было уже 47 лет и когда он занимал солидное общественное положение. Коллекционирование рукописей и их издание не были для него способом возвыситься, приобрести милость при дворе или приобрести какие-либо другие выгоды в своем служебном положении. В данном случае он дорожил больше мнением общественным, стремясь прослыть меценатом и просвещенным любителем российской истории.
Два других „товарища“ графа по изданию „Слова“ дополняли его своим опытом в чтении рукописей, кропотливостью и научной честностью.
В лице Н. Н. Бантыша-Каменского А. И. Мусин-Пушкин имел педантичного и исполнительного архивиста, 52 года прослужившего в Архиве Коллегии иностранных дел (с 1762 г. и по год смерти — 1814 г.). Свои архивные навыки Н. Н. Бантыш-Каменский приобрел под руководством своих старших товарищей Г. Ф. Миллера и И. М. Стриттера. Всю свою жизнь он был занят собиранием, составлением описаний и реестров архивных материалов, а в меньшей мере — изданием учебников для духовных училищ и переводами с латинского.[632] Заботами его и А. Ф Малиновского Архив Коллегии иностранных дел (в те времена крупнейшее собрание древнерусских рукописей) был приведен в образцовый порядок. Н. Н. Бантыш-Каменский доставлял исторические материалы Н. И. Новикову для его „Древней российской вивлиофики“, А. Ф. Щекатову и Л. М. Максимовичу, издававшим вместе „Географический словарь Российского государства“, И. И. Голикову для его „Деяний Петра Великого“ и мн. др. Его характер тщательного и аккуратного архивиста прекрасно выражает надпись, сделанная им на заглавном листе составленного им алфавита „содержащимся в книгах Московского Коллегии иностранных дел Архива входящих и исходящих дел материям“: „Сие учинено, дабы облегчить труд в приисках, которые иногда отвлекают служителей от нужнейших дел. Желательно, чтобы продолжение сего алфавита не упускаемо было из виду, и по истечении каждого года или полугода, взносимы б были в оной, следуя сему порядку все материи, вступившие в стол входящих и исходящих дел того года; а как все бумаги идут чрез руки господ секретарей, то, не возлагая на другого кого, сами они удобнейше могут для своего же облегчения исполнить сей приятнейший труд, коим занимался доселе Н. Б. К. (т. е. Н. Бантыш-Каменский, — Д. Л.)“. Как корректор первого издания, он был по тем временам отыскан превосходно, однако вряд ли мог он оценить литературные достоинства „Слова“. Из всех его издателей он был более всего далек от литературы и общественной жизни своего времени. Он был человеком воли, но не ума, навыка, но не творческой мысли. Сперва послушный исполнитель, он затем стал требовательным и педантичным начальником. Его переводы и собственные сочинения ясно показывают в нем человека небойкого пера, но точного в выражении своих мыслей.
630
См. издание его: П.
631
Л. А.
632
Сочинения Н. Н. Бантыша-Каменского указаны в следующих работах: Д. Н.