Автор переносит повествование в Киев к Святославу Киевскому: Святослав в Киеве видит тяжелый и неясный для него по своему значению сон.
А Святослав мутный [непонятный, неясный для него] сон видел в Киеве на горах [где он жил]. „В эту ночь, с вечера, одевают меня, — говорит [он], — черным погребальным покрывалом на кровати тисовой; черпают мне синее вино, с горем смешанное; сыплют мне пустыми [опорожненными от стрел] колчанами поганых иноземцев крупный жемчуг на грудь и нежат меня. Уже доски без князька в моем тереме златоверхом [как при покойнике, когда умершего выносят из дому через разобранную крышу]. Всю ночь с вечера серые вороны граяли [предвещая несчастье] у Плесеньска [под Киевом], в предградье стоял киевский лес, и понеслись [они — вороны] к синему морю [на юг, к местам печальных событий]“.
Бояре Святослава объясняют ему значение его сна, рассказывая о поражении Игоря.
И сказали бояре князю: „Уже, князь, горе ум [твой] полонило; ведь вот два сокола [Игорь Святославич и Всеволод Святославич] слетели с о́тчего престола золотого [как с соколиной колодки, с которой слетают сокола при соколиной охоте], чтобы добыть город Тмуторокань или испить шлемом из Дону [одержать победу на Дону]. Уже [этим двум] соколам крыльица подсекли саблями поганых, а самих опутали в путины [надевающиеся соколам, чтобы они не улетели] железные [ — заковали в кандалы].
С новой силой возникает тема поражения Игоря. Мысленно перенесясь в центр Руси к Святославу в Киев, автор „Слова“ оценивает поражение Игоря на этот раз с точки зрения внешнего, международного положения Руси.
Ибо [потому так толковали сон бояре, что] темно было в третий день [битвы Игоря с половцами]: два солнца [Игорь и Всеволод] померкли, оба багряные столба [лучей] погасли, и с ними [погасли] два молодых месяца, — Олег [Игоревич] и Святослав [Игоревич — дети Игоря Святославича] тьмою заволоклись и в море погрузились, и великую смелость возбудили [своим поражением] в хиновах [восточных народах]. На реке на Каяле [в месте поражения Игоря] тьма свет покрыла [темные силы одолели светлые]; по Русской земле простерлись половцы, как выводок гепардов. Уже спустился позор на славу [позор поражения заслонил собою былую славу]; уже ударило насилие [половецкое] на свободу [русских]; уже бросился див на землю [Русскую]. И вот готские красные девы запели на берегу синего моря: звоня русским золотом, воспевают [они] время Боза [антского князя, разбитого готским королем Винитаром], лелеют месть за Шарукана [деда хана Кончака, разбитого Владимиром Мономахом]. А мы уже, дружина, без веселия [остались].
Узнав о поражении Игоря, Святослав произносит свое „золотое слово“, в котором упрекает Игоря и Всеволода в нарушении феодального послушания, сетует на „непособие“ ему русских князей и указывает на первое последствие поражения Игоря: нападение половцев на Переяславль Русский.
Тогда великий Святослав [Всеволодович Киевский] изронил золотое слово, со слезами смешанное, и сказал: „О мои дети [мои младшие князья], Игорь и Всеволод! Рано начали вы [слишком вы поторопились] Половецкой земле досаждать мечами, а себе славы искать, но одолели [вы половцев] без чести [для себя], без чести ведь кровь поганую пролили. Ваши храбрые сердца из крепкого булата выкованы и в смелости закалены. Что же сотворили [вы] моей серебряной седине? Не вижу я уже [также] у власти [не вижу уже власти над вами] сильного, и богатого, и обильного воинами брата моего Ярослава [Всеволодовича Черниговского], с черниговскими боярами, с воеводами, и с татранами, и с шельбирами, и с топчаками, и с ревугами, и с ольберами [т. е. со всеми черниговскими ордами ковуев]. Те ведь без щитов, с одними засапожными ножами, кликом полки побеждают, звоня в прадедовскую славу [т. е. побеждают, наводя ужас только боевым кличем и своей славой храбрых воинов, перешедшей к ним от прадедов]. Но вы сказали: «Помужествуем сами [сами проявим мужество, не прибегая ни к чьей помощи], прошлую славу [славу предшествующего похода соединенных русских сил под главенством Святослава Киевского] сами похитим [присвоим себе славу замирителей степи, принадлежащую Святославу Киевскому], а будущую [славу своего собственного похода] сами поделим [между собой только, не привлекая других князей к походу]!». А разве дивно, братья [мне] старому помолодеть [разве удивительно, что я перед тем победил половцев — в том походе, славу которого вы хотели похитить]? — когда сокол надел оперение взрослой птицы, высоко [он] птиц взбивает; не даст гнезда своего в обиду. [Следовательно: я-то силен, хоть и стар, защищаю свое гнездо,] но вот зло — князья мне не в помощь [остальные князья мне не помогают]: худо времена обернулись. И вот у Римова кричат под саблями половецкими, а Владимир [Глебович Переяславский] под ранами [полученными им под Переяславлем при обороне его от вторгнувшихся на Русь вслед за поражением Игоря половцев]. Горе и тоска сыну Глебову [Владимиру Глебовичу]!“.