Яръ туре Всеволодѣ![106]
стоиши на борони,
прыщеши на вои стрѣлами,[107]
гремлеши о шеломы{93} мечи харалужными!{94}
Камо, туръ, поскочяше,[108]
своимъ златымъ[109] шеломомъ{95}[110] посвѣчивая,
тамо лежатъ[111] поганыя головы половецкыя.{96}
Поскепаны саблями калеными шеломы оварьскыя{97}
отъ тебе, яръ туре Всеволоде!{98}
Кая раны дорога, братие,{99} забывъ[112] чти
и живота,{100}
и града Чрънигова[113] отня злата стола,{101}
и своя милыя хоти, красныя Глѣбовны,{102}
свычая и обычая?
Были вѣчи Трояни,[114]
минула лѣта Ярославля;{103}
были плъци[115] Олговы,{104}
Ольга[116] Святьславличя.[117]
Тъй[118] бо Олегъ мечемъ[119] крамолу коваше{105}
и стрѣлы[120] по земли сѣяше.
Ступаетъ въ златъ стремень въ градѣ Тьмутороканѣ,[121]
той же[122] звонъ слыша давный великый Ярославь,
а сынъ Всеволожь Владимиръ{106}[123]
по вся утра уши закладаше въ Черниговѣ.{107}
Бориса же Вячеславлича{108} слава на судъ приведе{109}
и на Канину{110} зелену паполому постла{111}
за обиду Олгову,
храбра и млада князя.{112}
Съ тоя же Каялы Святоплъкь[124] повелѣ яти[125] отца своего
междю угорьскими иноходьци{113}[126]
ко святѣй Софии къ Киеву.{114}
Тогда, при Олзѣ Гориславличи{115}
сѣяшется и растяшеть усобицами,
погибашеть[127] жизнь Даждьбожа внука;{116}
въ княжихъ крамолахъ вѣци человѣкомь[128] скратишась.{117}
Тогда по Руской земли рѣтко ратаевѣ кикахуть,{118}
нъ часто врани граяхуть,
трупиа себѣ дѣляче,
а галици свою рѣчь говоряхуть,
хотять полетѣти[129] на уедие.
То было въ ты рати и въ ты плъкы,[130]
а сицей[131] рати не слышано!{119}
Съ зараниа до вечера,
съ вечера до свѣта
летятъ[132] стрѣлы[133] каленыя,{120}
гримлютъ[134] сабли о шеломы,
трещатъ[135] копиа харалужныя
въ полѣ незнаемѣ,
среди земли Половецкыи.
Чръна[136] земля подъ копыты костьми была посѣяна,
а кровию польяна:{121}
тугою взыдоша по Руской земли.
Что ми шумить,
что ми звенить —
далече[137] рано предъ зорями?
Игорь плъкы[138] заворочаетъ:{122}[139]
жаль бо ему мила брата Всеволода.{123}
Бишася день,
бишася[140] другый;
третьяго дни къ полуднию падоша стязи Игоревы.{124}
Ту ся брата разлучиста на брезѣ быстрой Каялы;
ту кроваваго вина не доста;
ту пиръ докончаша храбрии русичи:{125}
сваты попоиша, а сами полегоша
за землю Рускую.{126}
Ничить трава жалощами,
а древо с тугою къ земли преклонилось.
Уже бо, братие, не веселая година въстала,
уже пустыни силу прикрыла.{127}
Въстала обида{128} въ силахъ Дажьбожа внука,
вступила[141] дѣвою на землю Трояню,
въсплескала лебедиными крылы{129}[142]
на синѣмъ[143] море[144] у Дону
плещучи, упуди[145] жирня времена.{130}
Усобица княземъ[146] на поганыя погыбе,{131}
рекоста бо братъ брату:
„Се мое, а то мое же“.{132}
И начяша[147] князи про малое
„се великое“ млъвити,[148]
а сами на себѣ[149] крамолу ковати.
А погании съ всѣхъ странъ прихождаху съ побѣдами
на землю Рускую.