И. Козлов ПЛАЧ ЯРОСЛАВНЫ
(Княгине З. А. Волконской)
То не кокушка в роще темной
Кукует рано по заре;
В Путивле плачет Ярославна
Одна на городской стене:
„Я покину бор сосновый,
Вдоль Дуная полечу,
И в Каяль-реке бобровый
Я рукав мой обмочу;
Я домчусь к родному стану,
Где кипел кровавый бой;
Князю я обмою рану
На груди его младой“.
В Путивле плачет Ярославна
Зарей на городской стене:
„Ветер, ветер, о могучий,
Буйный ветер! что шумишь?
Что ты в небе черны тучи
И вздымаешь, и клубишь?
Что ты легкими крылами
Возмутил поток реки,
Вея ханскими стрелами
На родимые полки?“
В Путивле плачет Ярославна
Зарей на городской стене:
„В облаках ли тесно веять
С гор крутых чужой земли?
Если хочешь ты лелеять
В синем море корабли;
Что же страхом ты усеял
Нашу долю? Для чего
По ковыль-траве развеял
Радость сердца моего?“.
В Путивле плачет Ярославна
Зарей на городской стене:
„Днепр мой славный! Ты волнами
Скалы Половцев пробил;
Святослав с богатырями
По тебе свой бег стремил;
Не волнуй же, Днепр широкий,
Быстрый ток студеных вод,
Ими князь мой черноокий
В Русь святую поплывет“.
В Путивле плачет Ярославна
Зарей на городской стене:
„О река! Отдай мне друга;
На волнах его лелей,
Чтобы грустная подруга
Обняла его скорей;
Чтоб я боле не видала
Вещих ужасов во сне;
Чтоб я слез к нему не слала
Синим морем на заре“.
В Путивле плачет Ярославна
Зарей на городской стене:
„Солнце, солнце, ты сияешь
Всем прекрасно и светло!
В знойном поле что сжигаешь
Войско друга моего?
Жажда луки с тетивами
Иссушила в их руках,
И печаль колчан с стрелами
Заложила на плечах“.
И тихо в терем Ярославна
Уходит с городской стены.
А. Н. Майков СЛОВО О ПОЛКУ ИГОРЕВЕ
Не начать ли нашу песнь, о братья,
Со сказаний о старинных бранях, —
Песнь о храброй Игоревой рати
И о нем, о сыне Святославле!
И воспеть их, как поется ныне,
Не гоняясь мыслью за Бояном!
Песнь слагая, он, бывало, вещий,
Быстрой векшей по лесу носился,
Серым волком в чистом поле рыскал,
Что орел, ширял под облаками!
Как воспомнит брани стародавни,
Да на стаю лебедей и пустит
Десять быстрых соколов в догонку;
И какую первую настигнет,
Для него и песню пой та лебедь, —
Песню пой о старом Ярославе ль,
О Мстиславе ль, что в бою зарезал,
Поборов, Касожского Редедю,
Аль о славном о Романе Красном...
Но не десять соколов то было;
Десять он перстов пускал на струны,
И князьям, под вещими перстами,
Сами струны славу рокотали!..
Поведем же, братия, сказанье
От времен Владимировых древних,
Доведем до Игоревой брани,
Как он думу крепкую задумал,
Наострил отвагой храброй сердце,
Распалился славным ратным духом
И за землю русскую дружины
В степь повел на ханов половецких.
У Донца был Игорь, только видит —
Словно тьмой полки его прикрыты,
И воззрел на светлое он солнце,
Видит: солнце — что двурогий мясяц,
А в рогах был словно угль горящий;
В темном небе звезды просияли;
У людей в глазах позеленело.
„Не добра ждать“ — говорят в дружине.
Старики поникли головами:
„Быть убитым нам или плененым!“.
Князь же Игорь: „Братья и дружина,
Лучше быть убиту, чем пленену!
Но кому пророчится погибель —
Кто узнает, нам или поганым?
А посядем на коней на борзых,
Да посмотрим синего-то Дону!“.
Не послушал знаменья он солнца,
Распалясь взглянуть на Дон великий!
„Преломить копье свое, — он кликнул, —
Вместе с вами, Русичи, хочу я,
На конце неведомого поля!
Или с вами голову сложити,
Иль испить златым шеломом Дону!“.