Это не означает, что автор „Слова“ сознательно и расчетливо вложил все эти значения в свой образ, но это значит, что все эти значения эмоционально окрашивают этот образ, придают ему поэтическую выразительность. И вместе с тем автор „Слова“ не „выдумал“ свой образ. Он в новом гениальном сочетании употребил тот образ, который уже находился в обыденной речи того времени, в символике общественных отношений XII в.
Наряду с мечом важное значение в „Слове о полку Игореве“ имел и стяг.
Стягами и хоругвями в древней Руси подавали сигналы войску. В битве с их помощью управляли движением войск. „Возволоченный“ стяг служил символом победы, поверженный стяг — символом поражения, отступления, бегства. К стягу собирались дружинники. По положению стягов определяли направление движения войска. Стяги служили знаками того или иного князя. Наконец, стяг был символом чести, славы. И не случайно один из русских князей XII в. сказал как-то о другом, умершем князе: „того стяг и честь с душею исшла“ (Ипатьевская летопись под 1171 г.).
Все эти значения слова „стяг“, вернее реальную действенность самих стягов в древнерусском военном обиходе следует учитывать и при объяснении соответствующих мест „Слова о полку Игореве“. В самом деле, что означает обращение автора „Слова“ к потомству Ярослава и Всеслава: „Уже понизите стязи свои“? Понизить, повергнуть или бросить стяг имело лишь одно значение — признание поражения. И значение этого призыва „понизите стязи свои“, т. е. признайте себя побежденными в междоусобных войнах, прямо поддерживается и дальнейшими словами автора: „вонзите свои мечи вережени. Уже бо выскочисте изъ дѣдней славѣ“. Автор этим своим обращением к Ярославичам и Всеславичам хочет указать им на бессмысленность и пагубность для обеих сторон междоусобных войн; в них нет победителей: „обе стороны признайте себя побежденными, вложите в ножны поврежденные в междоусобных битвах мечи; в этих битвах вы покрыли себя позором“.
То же значение — поражения — имеет и выражение „третьяго дни къ полуднию падоша стязи Игоревы“. Это даже не образ — здесь это военный термин, но термин, употребленный в поэтическом контексте и здесь в этом поэтическом контексте обновивший лежащий в его основе образ. Стяги Игоря падают — это реальный знак поражения, падают реальные стяги. Но указание на этот факт знаменательно — оно лаконично и образно указывает на поражение Игорева войска.
Следовательно, в основе этого выражения лежит не литературный образ, а реальный факт, но факт сам по себе „говорящий“, — символика военного обихода.
В дружинном быту древней Руси такое же особое место, как предметы вооружения, занимал и боевой конь воина. В XII и XIII вв. в отличие от Х и XI русское войско было по преимуществу конным. Этого требовала прежде всего напряженная борьба с конным же войском кочевников. Но и вне зависимости от этого княжеский конь был окружен в феодальном быту особым ореолом. Летописец Даниила Галицкого уделяет особенное внимание любимым боевым коням своего господина. Летописец Андрея Боголюбского отводит особое место описанию подвига его коня, спасшего Андрея, и отмечает ту „честь“, которую воздал ему Андрей, торжественно его похоронив „жалуя комоньства его“.
Это особое положение боевого коня в феодальном быту XII—XIII вв. придало слову „конь“ смысловую значительность. В коне ценилась прежде всего его быстрота. Это создало эпитет коня „борзый“, встречающийся и в летописи, и в „Слове“ („А всядемъ, братие, на свои бръзыи комони“). С конем же был связан в феодальном быту целый ряд обрядов. Молодого князя постригали и сажали на коня. После этого обряда „посажения на коня“ князь считался совершеннолетним. В летописи немало случаев, когда слово „конь“ входит в состав различных военных терминов, образованных путем метонимии: „ударить в коня“ — означало пуститься вскачь; „поворотить коня“ — уехать, отъехать или вернуться; „быть на коне“, „иметь под собою коня“ означало готовность выступить в поход. Большое распространение имел термин „сесть на коня“ в значении „выступить в поход“ (ср. „сесть на коня против кого-нибудь“, „сесть на коня за кого-либо“ и др.). Термин этот построен по принципу метонимии — названа только часть действия вместо целого.
Употребление части вместо целого, как основа многих терминов XI—XII вв., еще более ясно проступает в выражении, которое встречается только в „Слове о полку Игореве“: „вступить в стремень“, в том же значении, что и обычное „всесть на конь“, т. е. „выступить в поход“. Это выражение „вступить в стремень“ построено по тому же принципу, что и ряд других терминов и метонимий „Слова“, летописи и обыденной живой речи XI—XIII вв. Характерно при этом употребление термина „вступить в стремя“ с предлогом за: „Вступита, господина, в злата стремень за обиду сего времени, за землю Русскую, за раны Игоревы, буего Святъславлича!“, дающего полную аналогию вышеразобранному термину летописи „всесть на конь за кого-либо“.