Пришлось пойти на крайние меры. Против буквы вышли на бой люди, действия которых заставляли содрогаться белогвардейские сердца на фронтах, – матросы Балтики. Матросские патрули обходили столичные петроградские печатни и именем революционного закона очищали их от «ера». В таком трудном положении приходилось отбирать уже все литеры начисто; так хирург до последней клетки вырезает злокачественную опухоль. Стало нечем означать и «разделительный ер» в середине слов. Понадобилось спешно придумать ему замену, – вместо него стали ставить в этих местах апостроф или кавычки после предшествующей буквы... Это помогло: теперь на всей территории, находившейся под властью Советов, царство твердого знака окончилось. Апостроф не напечатаешь в конце слова!
Зато повсюду, где еще держалась белая армия, где цеплялись за власть генералы, фабриканты, банкиры и помещики, старый «ер» выступал как их верный союзник. Он наступал с Колчаком, отступал с Юденичем, бежал с Деникиным и, наконец, уже вместе с бароном Врангелем, убыл навсегда в невозвратное прошлое. Так несколько долгих лет буква эта играла роль «разделителя» не только внутри слова, но и на гигантских пространствах нашей страны она «разделяла» жизнь и смерть, свети тьму, прошедшее и будущее...52
По окончании гражданской войны все пришло в порядок. Мир наступил и в грамматике. Твердый знак смирился, как некоторые его покровители. Он «поступил на советскую службу», подчинился нам, начал ту тихую работу, которую выполняет и сейчас.
Бурная история самой дорогой буквы мира закончилась. По крайней мере, в нашей стране.
«ЕР» ВНЕ РОССИИ
Но когда наша Советская Армия вступила в 1944 году в освобожденную Болгарию, многие огляделись с удивлением.
Со всех стен, с вывесок, с газетных страниц, с обложек книг бросались в глаза бесчисленные твердые знаки, такое множество твердых знаков, о каком не могли мечтать даже самые свирепые грамматисты России столетие назад.
Даже люди пожилые, которые сами когда-то учились по правилам дореволюционной грамматики, представить себе не могли, как надо читать удивительные слова:
«бръснарница» (парикмахерская)
«бакърджия» (медник)
Заглавия детских книжек в витринах и те поражали своими начертаниями:
«Гълъбъ и пъдпъдъкъ» (голубь и перепел)
«Кълвачъ и жълъдъ» (дятел и желудь)
Там, где он стоял на конце слов, твердый знак казался именно старым нашим знакомцем, буквой-паразитом. Там же, где он появлялся посреди того или иного слова, он, по-видимому, играл тут, в Болгарии, какую-то совершенно иную, незнакомую нам роль. Никак не похоже было, чтобы он мог выступать здесь и как «разделитель»: ведь он тут занимал положение между двумя согласными.
Может быть, человек внимательный, не будучи ни языковедом, ни «болгаристом», мог, понаблюдав за твердым знаком, своим умом дойти до истины? Вряд ли!
Вот болгарское слово «вълна». По-русски оно значит «волна».
Вот слово «вън». В переводе это будет «вон», снаружи. А рядом слово «външность», – означает: «внешность».
Вот еще несколько таких пар:
По-русски:
По-болгарски:
восхвалять
възхваля´вамъ
вопрос
въпро´съ
долбить
дълбамъ
кормилица
кърми´лница
Судя по этому, можно, казалось бы, предполагать, что «ер» просто заменяет у болгар наше "о".
Однако я могу привести другие слова, которые покажут, что это не совсем так:
По-русски:
По-болгарски:
суд
съд
рука
ръка
путник
пътник
трест
тръст
пень
пън
зерно
зърно
торг
търг
рожь
ръж
собор, сбор
събор
холм
хълм
Получается, что один и тот же «ер» порою заменяет наше "у", иногда – наше "е" и часто – наше "о". Вопрос не упростился, а, наоборот, осложнился. Остается обратиться к болгарской грамматике.
Грамматика говорит нам: знак «ер» в болгарском языке очень часто означает вовсе не "о", и не "у", и не "е", как могло нам показаться. Здесь он отнюдь не бездельник, не безработная буква. Он выражает особый звук, похожий и на "о" и на "а" одновременно.
Нечего удивляться существованию столь странного, «среднего между двумя» звука. Мы, русские, и сами постоянно произносим примерно такие же звуки. Было бы, пожалуй, даже естественно, если бы мы в некоторых наших словах стали писать этот болгарский «ер»; тогда наши слова:
голова
стали бы выглядеть так:
гълава
колокольчик
кълъкольчьк
Здесь ведь мы действительно произносим не "о" и не "а", а что-то среднее. Именно поэтому наши школьники часто и ошибаются «на этом самом месте» в подобных русских словах.
Мы тут ставим "о" по особым соображениям: если ударение упадет на этот слог при изменении слова, нам ясно услышится в нем "о": «го´лову», «ро´гом».
Болгары же предпочитают там, где они ясно слышат звук "о", писать "о"; там же, где слышится полу"о"-полу"а", ставить свой "ъ"53.
Возьмем теперь слово, нам уже знакомое: «волк». По-болгарски «волк» будет «вълк». Еще очень недавно (до 1945 года) слово это писалось у них и так: «вълкъ». Но ведь это очень напоминает нам древнеславянское его написание. Удивляться нечему: древнеславянский язык и древнеболгарский язык – это одно и то же.
По-видимому, в старославянском языке слово «вълкъ» так и произносилось, как писалось: «в?лк?». Потом и у нас и в Болгарии конечный неясный гласный просто исчез. Что же до первого такого гласного, то у нас под ударением он постепенно превратился в несомненное "о", а у родственных нам по своему языку болгар сохранился в виде, очень напоминающем далекое прошлое54.
Однако и конечный гласный много столетий напоминал о своем существовании в обоих языках через посредство буквы «ер», никак не желавшей уступать свое место в конце слов. Так червеобразный отросток нашей слепой кишки напоминает нам своим бесполезным (и даже вредным) присутствием о тех эпохах, когда человек был еще травоядным животным. Врачи вырезают его без жалости; но ученые втайне радуются, что он еще сохранился в организме людей: он позволяет судить об анатомических особенностях наших древнейших предков.
ПЕЧАЛЬНАЯ ИСТОРИЯ ШТАБС-КАПИТАНА СЛОВОЕРСОВА
Я только что выразился очень кратко: «конечный неясный гласный исчез». Как так? Куда исчез? Разве такие пропажи наблюдаются в языке? Почему это происходит?
Думая о подобных вещах, я и вспомнил о горестной судьбе штабс-капитана Словоерсова. У писателя Достоевского один из его героев говорит весьма своеобразным языком; он рекомендуется так:
"Николай Ильич Снегирев-с, русской пехоты бывший штабс-капитан-с! Скорее надо было бы сказать: штабс-капитан Словоерсов, а не Снегирев, ибо лишь со второй половины жизни стал говорить словоерсами. Словоер-с приобретается в унижении!"
Почему штабс-капитан именует себя такой странной фамилией? Что означает выражение «слово-ер-с»? И как вообще надо понимать эти его жалобы?
«Словоерсами» назывались в старину те странные для нас «приговорки», которыми Николай Снегирев снабжает чуть ли не каждое третье из произнесенных им слов: «Вот и стул-c! Извольте взять место-с!» Или: «Сейчас высеку-c! Сею минуту высеку-с!»
Лет сто назад не он один, – очень многие русские люди вставляли в свою речь звук "с" там, где нам он представляется совершенно неуместным. Так выражаются, например, капитан Тушин у Льва Толстого, Максим Максимович в «Герое нашего времени» Лермонтова, многие герои Тургенева:
52. Можно было бы добавить к этому, что «ер» даже эмигрировал за границу вместе с разбитыми белыми. Так, на Западе кое-где и теперь (правда, все реже и реже) последыши прошлого издают еще книжки и газетки, в которых «царствует» старая орфография: с «твердым знаком», с «и с точкой», с «фитой» и «ижицей». Там до сих пор говорят о «мvропомазанных» самодержцах, вспоминают «святаго» Георгия и других «заступниковъ».
53. В болгарском правописании есть свои трудности, связанные с буквой "о" и выражаемым ею звуком. Когда ударение падает на звук "о", он произносится совершенно ясно: "о". Безударное же "о" выговаривается неясно: как нечто среднее между "о", и "у". Болгарским школьникам приходится думать: что´ здесь надо произнести: «кислород» или «кислурод», «грамотност» или «грамотнуст»? У каждого свои затруднения. А конечный «ер» с 1945 года упразднен и в Болгарии.
54. Любопытно, какое своеобразное влияние "ь" и "ъ" оказали в старину на русское вокальное искусство. В древности, когда «полугласные звуки» еще произносились, были сочинены церковные песнопения – молитвы. Некоторые ноты молитв приходились как раз на эти «полугласные». Затем полугласные исчезли в живой речи, а в пении их продолжали «тянуть»: вместо «спас» пели «сопасо» (ведь написано было «съпасъ»), вместо «днесь» – «денесе» ("ь" раньше выговаривался, как "е"). Понадобилось специальные постановление собора: «Гласовое пение пети на речь», – да и то старообрядцы-раскольники этому яростно сопротивлялись. Излюбленное ими пение именовалось «хомовы´м».