У этого унтер-офицера оказался парабеллум с тремя обоймами, полными патронов. Патроны подходили к автомату, добытому днем у мотоциклиста. Это обрадовало Петра.
В полной темноте добрался он до своей землянки. Зажег костерок, поел. Спать ему не хотелось. Он совсем не чувствовал усталости. Достал из немецкой полевой сумки блокнот и карандаш и стал при свете горящих веток писать письмо Наде.
Это хорошая девушка. Конечно, каждый парень хвалит свою девушку. Это известно. Но тут же вполне объективно: какая у нее улыбка, голос. А то, что она предпочла его, Петра Игнатьева, небольшого роста паренька, белобрысого с приплюснутым носом, красивому Коле Терентьеву, весьма пустому человеку, что это означает? Значит, девушка прекрасно разбирается в людях, и ее не проведешь. Вот такие нам нужны.
Он писал письмо с увлечением до тех пор, пока не догорел костер. И только когда лег спать, подумал, что письмо отправить, пожалуй, будет невозможно.
— Ничего, — сказал он себе. — Буду писать ей каждый день. А потом сам привезу ей все письма. Она будет их читать, как книжку, и ей будет понятно, как я жил и что я ее не забывал.
И он заснул, думая о ней.
Назавтра он нашел новое место у лесной дороги, приспособился и залег. В этот день он уничтожил двух немецких мотоциклистов. А вечером, при свете горящих веток, он опять писал письмо Наде.
С каждым днем он все больше и больше узнавал местность. Примерно в двенадцати километрах на запад от его землянки проходил большак. Он сходил туда, свалил несколько телеграфных столбов.
Километрах в семи на юг, в бывшем совхозе, помещалась немецкая хозяйственная база. Два дня бродил Петр Игнатьев вокруг совхоза, разглядывал и разведывал, а на третью ночь поджег склад с обмундированием. Игнатьев стоял в лесу в пятистах шагах и наблюдал пожар. Огонь лихо пошел гулять по строениям, загорались все новые и новые дома. Петр слышал крики ужаса, брань, проклятия.
В эту ночь он написал письмо Тимоше.
«Я воюю, Тимоша, — писал он, — изо всех своих сил. Партизаню пока в одиночку и буду партизанить, пока не доберусь до своей части. Здешние партизаны действуют где-то дальше. Конечно, скучаю без коллектива, но что поделаешь, а по тебе скучаю очень».
Дня через два Игнатьеву захотелось поговорить с кем-нибудь. И ночью он пошел в деревню к старику. Старик встретил его приветливо.
— Вот ты все к партизанам стремился, — сказал он, — теперь найдешь их.
— Где? — спросил Петр нетерпеливо.
— В нашем лесу отряд появился. Вчера тут немецкий офицер нас пугал, чтобы мы выдавали. Вообще, кричал.
— Да где же они есть? — спросил Игнатьев.
— В нашем лесу. Не могу тебе сказать, где точно, но есть. Офицер тот нам говорил, что партизаны склад подожгли в бывшем Ивановском совхозе, потом, видишь, на дороге солдат поубивали.
И старик стал перечислять то, что сделал сам Петр.
Боец не знал и, конечно, не мог знать, что в донесениях германского командования он, Петр Игнатьев, вот уже дней десять фигурирует как партизанский отряд, который необходимо уничтожить во что бы то ни стало.
— Ищи, ищи отряд, — сказал старик. — Найдешь! Я тебе говорю.
— Постараюсь, — ответил Игнатьев коротко.
Вернувшись в землянку, он написал Тимоше:
«Хотя я действую пока один, Тимоша, но врагом, как я сегодня установил, расцениваюсь как целый партизанский отряд. Это свидетельство врага, конечно, придаст мне бодрость. Теперь в мою задачу входит убедить врагов в том, что я не только отряд, а большой отряд. На это я положу все свои силы».
Петр Игнатьев добился этого. В сводках германского командования он стал фигурировать как большой партизанский отряд. Командир дивизии полковник фон Горншторн писал начальнику укрепленного района майору Клюге:
«Почему вы не принимаете решительных мер к уничтожению отряда, действующего в Семеновских лесах? В результате вашего попустительства отряд этот разрастается с каждым днем. Я предлагаю вам немедленно принять все меры к уничтожению отряда».
Майор Клюге делал все для того, чтобы выполнить приказание командира дивизии. Группы немецких солдат рыскали по лесу. Но Игнатьев был неуловим.
И неожиданно кончилось его одиночество. Как-то вечером, возвращаясь в землянку, он услышал скрип шагов по снегу. Он спрятался за дерево и через несколько минут увидал двух человек с винтовками. Один из них был совсем молодой, почти юноша, другой — лет сорока. Они были так похожи друг на друга, что Петр понял сразу — эта отец с сыном.
— Найдем, — сказал отец сыну, — обязательно найдем.