Однажды озверевший фашист ударом кованого сапога сломал Тоне три ребра. Она лишилась сознания. Но когда пришла в себя, фашисты увидели тот же устремленный на них враждебный, презирающий взгляд. Не выдержав этого взгляда, один из эсэсовцев, посланный из окружной полиции для усиления пыток, схватил раскаленный прут и дважды ткнул им Тоне в глаза.
Незадолго до казни она ослепла.
Так же геройски вел себя на допросах вожак первомайской группы молодогвардейцев Анатолий Попов. Это был сильный парень, и четыре полицая, пришедшие арестовать Анатолия, с трудом справились с ним.
Уже в тюремных застенках Анатолий сидел со связанными руками. И на допросы его водили связанным — боялись, как бы не вырвался.
Допрашивал его Соликовский. Применив к упорно молчавшему юноше несколько орудий пыток, он хрипло спрашивал:
— Ну что, одумался? Называй сообщников.
— Гад! — гневно бросал Анатолий в лицо палачу. — Жаль, не убили мы тебя раньше. Ну, ничего, другие доберутся…
Взбешенный Соликовский с еще большим ожесточением принимался истязать обессиленного, измученного Анатолия. Его подвешивали к оконной раме, закладывали пальцы в дверной косяк.
— Ну, надумал? — спрашивал Соликовский.
В ответ Анатолий пнул его ногой.
— Ах, вон ты какой! — завопил начальник полиции и, схватив лежавший на столе тяжелый немецкий тесак, ударил им Анатолия.
Так в тюрьме, в страшных пытках встретил Анатолий Попов свой день рождения: 15 января 1943 года ему исполнилось девятнадцать лет. Собравшись с силами после перенесенных мучений, он нашел клочок бумаги и кровью написал на нем:
«Поздравь меня, мама, с днем рождения. Не плачь, утри слезы».
Стояла лунная январская ночь. Было очень тихо. Из распахнутых ворот со двора полиции выехала крытая брезентом машина, и в морозном безмолвии хриплые юношеские голоса запели любимую песню Владимира Ильича Ленина:
С гордо поднятой головой молодые патриоты приняли все муки. Они предпочли смерть предательству.
Мужественно шли на казнь юные подпольщики. На следствии Подтынный показал:
«Один раз мне пришлось сопровождать группу молодогвардейцев к месту казни. Я видел, как следователь «по криминальным делам» из маузера расстреливал в упор молодогвардейцев, затем их сбрасывали в шурф. Комсомольцы при этом держались мужественно, с достоинством, никто не просил о пощаде».
В материалах судебного следствия по делу Подтынного есть копия показаний эсэсовца Древитца, который во время оккупации служил в жандармерии в городе Ровеньки. Как известно, там были расстреляны руководитель «Молодой гвардии» Олег Кошевой и бесстрашная связистка подпольщиков Люба Шевцова.
С наглым цинизмом Древитц описывает их казнь:
«Поставив арестованных на край заранее вырытой в парке большой ямы, мы всех расстреляли. Затем я заметил, что Кошевой еще жив, только ранен. Я подошел к лежавшему на земле Кошевому и в упор выстрелил ему в голову.
Из числа расстрелянных во второй партии очень хорошо запомнил Шевцову. Она обратила на себя мое внимание своим внешним видом. У нее была красивая, стройная фигура, продолговатое лицо. Несмотря на свою молодость, она держала себя очень мужественно. Перед казнью я Шевцову подвез к краю ямы для расстрела. Она не произнесла ни слова о пощаде и спокойно, с поднятой головой приняла смерть…»
«Сколько веревочка ни вьется, а конец приходит», — гласит известная русская пословица. Как ни изощрялись фашистские изверги, стараясь скрыть следы страшных преступлений, им это не удалось. Суровая рука справедливого возмездия настигла преступников. Палачи и их пособники, презренные трусы и предатели, все те, кто чинил расправу над героями Краснодона, понесли заслуженную кару.
КЛЯТВА ВОИНА
После гибели Бориса я еще больше стала тревожиться за младшего сына. В самые тяжкие дни немецкой оккупации мы постоянно вспоминали о Михаиле и гордились, что он в рядах Красной Армии. Если бы он знал, какие страшные муки пришлось перенести его старшему брату, он, наверное, на крыльях прилетел бы, чтобы вызволить Бориса из неволи. Но Миша был далеко от нас и, пока в городе хозяйничали немцы, мы ничего о нем не знали. Я горячо желала, чтобы он был здоров, чтобы миновала его злая фашистская пуля.