И поскольку он сила созидающая, не могло наше зло помешать его благости, как и произошло. И имеем мы судьей десницу творящую. Сами руки, которые утвердили небо и землю, вырезали на каменных досках скрижали, в которых содержатся умиротворяющие и спасительные законы, дабы познали мы единого Бога, Творца видимых и невидимых. Не разных, якобы одного благого, а другого злого, а единого, того же всеблагого.
Но если тебе покажется, что есть нечто злое в творениях Бога, смело выскажись и познаешь, быть может, благую истину. Ты назвал дэвов злыми. [Вместе с тем] есть дэвы и благие, которых и вы, и мы называем ангелами. Если дэвы пожелают, то станут благими, а если ангелы пожелают, то будут злыми. Это зримо и в людях, а особенно в сыновьях одного и того же отца: один послушен и покорен отцу, а другой злее сатаны. Да и сам отдельный человек кажется надвое разделенным, иногда злым, а иногда благим. И тот, кто был благим, тот же и озлобится, а бывает, что вновь обернется в благого. Природа же одна.
Но вот ты говоришь, что ради одной фиги Бог создал смерть. Так клочок пергамена незначительнее фиги, но если на нем будет начертано царское слово, тот, кто порвет его, приемлет смертную кару! Так что же, достоин ли царь называться злом? Ничуть! Я и не говорю этого, а привожу пример и поучаю других. Бог тогда был бы ревнив, если бы не заповедал не есть от того древа. Но если он заранее предостерег, то в этом он проявил заботу своей природной любви. А человек пренебрег этим и получил в наказание смерть.
А то, что ты сказал, что Бог, мол, родился от женщины, так от этого тебе не следовало отворачиваться и бежать. Ибо вот Архмн и Ормизд, утверждаете вы, родились от отца, а не от матери. Но при благом размышлении ты в это не поверишь. А вот нечто еще более смехотворное: бог Михр[45] родился от женщины, как если кто-то с собственной бы родительницей возлег.
Но если бы ты немного снизил гордыню своего величия и по-доброму явился на спор, знаю я, что, поскольку ты во всем другом весьма мудр, то и [суждения] относительно рождения Господа нашего от святой Девы не почел бы за болтовню. Конечное спасение признал бы за большее, чем сотворение мира из ничего, преступление приписал бы свободе человека, а освобождение от служения — благости Божьей.
Ибо, когда ты слышишь, что Бог создал весь мир сей из ничего, понимай, что творение родилось от Слова. А поскольку именно Бог без мук родил всю эту великую материю, то Он печется о ней воистину как отец. Ибо, поскольку Он сам нетленен, то и творение родил нетленным. Но [человек] по своей воле пал, разрушился и сам не смог даже встать и удержаться на ногах. Так как он из праха сотворен, то, сам себе навредив, в ту же природу возвратился. И не то чтобы он по воздействию некоей внешней злой силы принял от кого-то кару наказания, но по собственной небрежности не прислушался к благодетельной заповеди. [И вот], смертью, которую он принял на себя, наказана его рабская часть.
А если смерть создал Бог зла, какое же творение является в смерти? Никакое! Но творениям благого Бога он навредил. Если же это так, то не подобает даже называть его благом, но тленной недоделкой. Бога, у которого творения поддаются разрушению и искоренению, не подобает называть богом вечным. Так оставьте ваш глупый лепет!
Не бывает в одной стране двух правителей и у одного творения двух богов. Если дерзнут и станут двумя царями в одной стране, то мир рухнет и царства погибнут.
Мир сей материален, и элементы различны и противостоят друг другу Но един творец этих противостоящих, который приводит их к миру и к любви. Сбив, он смягчает жар огня прохладой воздуха, а чрезмерную суровость воздуха жаром огня. Точно так же и мелкую, как пыль, землю он замешивает влажностью воды, а способность воды просачиваться вниз задерживает, уложив настил из уплотненной земли.
Ибо, если бы согласны были между собой элементы, то, быть может, некто слабоумный признал бы их Богом неразрушимым и, отставив Творца, этим творениям поклонялся. Посему тот, кто создал сей [мир], заранее остерегся, чтобы люди, взирая на противоборство тленных элементов, признали нетленным только их управителя, одного, но не двух, одного и того же Творца всех этих четырех элементов, из которых все рождаются по велению их Творца.
И четыре времени года, совершая круговращение, осуществляют свое годовое служение, и все четверо подчиняются воле, изъявляемой их Творцом, и не ведая того, они впряжены в это необходимое дело, не отымая друг у друга порядок почета.