– Я с ним сражалась бок о бок, – сказала я сухо. – Он мне жизнь спасал. А я – ему. Его зовут Гарольд, и он такое видел, от чего ты в штаны наложил бы моментально. И если ты кому-то скажешь, что я с ним пошла – можешь заранее справлять поминки, он тебе голову отрежет… Понял?
Я ушла, а Макс остался стоять. Я подумала мельком: может, зря я так? Может, это слишком?
Но Гарольд шагал рядом, с неприязнью косился на проносящиеся по улице машины, и мысли мои переключились на другое.
– Ну расскажи скорее, как там все? Как наши?
Я называла жителей Королевства «наши» совершенно естественно и по праву. Потому что еще недавно я, будучи магом дороги, защищала их, помогала в переделках, лечила, делилась своей силой и даже однажды сварила кашу в большом котле. Правда, каша чуть-чуть подгорела. Гарольд улыбнулся:
– Ты сейчас Королевство не узнаешь. Народу понаехало – тысячи! Город, лавки, мастерские, даже цирк свой на окраине есть. Циркачи не хотят уезжать – у вас, говорят, весело, люди щедрые и умеют удивляться…
Я вспомнила, что говорил мне когда-то Оберон. Там, где люди умеют удивляться, есть место для волшебства. Там процветает тонкий мир – волшебная оболочка неволшебных предметов.
– Принцессам построили храм Обещания. Туда люди толпами валят – поглядеть. Принцессы танцуют, поют, изучают науки. И каждое утро начинают у зеркала – смотрят, не пробился ли у кого первый седой волос?
– Да сколько же им лет? – спросила я неуверенно. – Слегка за двадцать?
– Ну и что? Один волос может просто случайно вырасти. Она мышь, к примеру, увидит, испугается – волосок и поседеет…
Гарольд говорил, сдвинув брови и глядя перед собой. Мы сидели на скамейке в маленьком пыльном парке. В грязном озерце толпились утки – требовали хлеба. У меня где-то остались в рюкзаке остатки бутерброда, но вещи, которые сообщил мне Гарольд, были слишком серьезными.
– Слушай, – спросила я неуверенно, – а… за кого-нибудь другого их можно выдать замуж? Чтобы не за принца, а просто так?
– Женихи толпами валят, – Гарольд смотрел на уток. – И наши, и чужеземные. Моряки, купцы, рыцари. Приходят в храм, вроде бы просто в гости, и начинают хвосты распускать. Один капитан бросил свое судно, бросил команду, переселился к нам. Так влюбился в Ортензию – не уеду, говорит, без нее. Ты думаешь, она на него хоть раз взглянула? У них разговор простой: принц? Нет. Ах, нет? До свиданья!
– Вот дуры! – сказала я в сердцах. – Что им принцы? Чем принцы лучше других? Взять хотя бы нашего… Как они там живут, кстати, принц Александр с принцессой Эльвирой?
Гарольд пожал плечами:
– Как ожидалось, так и живут. Она на нем только что верхом не ездит. Дети у них – уже трое…
– Да?
– Конечно. Вообще, многие переженились за это время, много детей народилось.
– А… – Я запнулась, покосилась на Гарольда. – Слушай… А ты не женился?
Он опустил глаза. Щеки его чуть порозовели:
– Женился. Сын у меня. Полтора годика.
– А-а-а, – сказала я тихо.
Ну представьте: вот вы не видите человека четыре месяца. Вы привыкли, что он вам вроде как старший брат. И… не совсем брат. Друг, в общем. И вот вы узнаете, что он женат, оказывается, что у него ребенок подрастает, а вы в это время все учитесь, учитесь в своей школе…
Во-первых, у них шесть лет прошло.
А во-вторых, разве нас с Гарольдом что-то связывало, кроме боевой дружбы?
– Поздравляю, – выдавила я, стараясь, чтобы голос звучал весело. – А на ком ты женился?
– Из новеньких, – Гарольд смотрел мимо. – Ты ее не знаешь.
Ну и глупый у меня, наверное, вид…
– Ладно, – сказала я, стараясь замять неловкость. – Как же тебе удалось перейти из мира в мир? Я раньше думала, что только Оберон…
– С трудом, – признался Гарольд. – Его величество говорит – только в свой мир возвращаться легко… Он меня все учит и учит. То – «Гарольд, встречай послов». То – «Гарольд, поезжай на острова усмирять людоедов». То – «Гарольд, отрабатывай переходы»… Я ночами не сплю, своего ребенка месяцами не вижу. Ты знаешь, – Гарольд понизил голос, хотя подслушивать нас было некому. – Мне кажется, он готовит меня себе в преемники.
– Как?!
– Да вот так.
– А принц Александр?
Гарольд вздохнул:
– Его всерьез никто не принимает. Даже если бы не было того случая с предательством… Ну какой он король? Подловил меня недавно в лесу… я, говорит, никаких прав на корону не имею и притязаний заявлять не буду. Мы, мол, с тобой друзья и останемся друзьями… и помни об этом, будущий король Гарольд… Тьфу! – мой друг так саданул кулаком по скамейке, что утки испуганно разлетелись. – Ты понимаешь, он уже сейчас видит Оберона мертвым. Боится со мной ссориться, планирует себе спокойное будущее… ну какая он скотина!
– А король? – спросила я упавшим голосом.
– С ним нельзя ни о чем таком говорить. Понимаешь? Он тоже вбил себе в голову, что доживает последние годы, чуть ли не последние дни. Когда у кого-то из принцесс пробьется первый седой волосок…
– Перестань!
– Вот и он тоже. «Перестань, Гарольд, нам надо думать о налогах», «Перестань, Гарольд, нам надо думать о драконах», «Перестань, нам надо думать о людоедах»…
– Людоеды-то откуда взялись?
– А откуда они обычно берутся? Живут себе на островах, проходящие суда топят… У нас уже три их племенных вождя в темнице сидят, а им хоть бы что… «Перестань, Гарольд, я хочу оставить тебе и людям как можно меньше проблем…»
Гарольд вдруг закрыл лицо руками. Это было странно, потому что я знала его – он всегда был мужественный. А теперь он был еще и взрослый – совсем взрослый, недосягаемо…
– Ну ты что? – спросила я испуганно.
– Ничего, – он глядел сквозь пальцы на осмелевших уток. – Мне Оберон как отец. Знаю, что и тебе тоже.
Я вспомнила, как Оберон появился на родительском собрании. Как с шапки, которую он держал в руках, падали талые капельки – бывшие снежинки.
– Что же нам делать, Гарольд?
– Я отдохну, – сказал он глухо. – Хоть немного посижу спокойно. Пока я здесь, там время замерло. Все застыло. И принцессы не смотрятся в зеркало, и королю не угрожает опасность… А я так устал.
По дорожке мимо нас прошли молодая мама с ребенком. Женщина катила коляску. Малыш – пластмассовую гусеницу на колесиках.
– Гарольд, – сказала я твердо. – Если в вашем мире так много принцесс – почему проблемы с принцами? А?
– Объясняю, – в голосе Гарольда мне вдруг послышались интонации Оберона. – Принцессой считается всякая девушка, явившаяся в Королевство на рассвете босиком и предъявившая грамоту, что ее отец – правитель далеких земель. Таких «правителей» могут быть десятки, потому что карликовые королевства, ни на что не годные, рождаются, как брызги, и так же исчезают… А девочки хотят принца. А Королевство по закону должно их принять.
– Дурацкий закон.
Гарольд вскинул брови:
– Это закон нашего мира. Может, тебе не нравится, что дождь мокрый, а снег холодный?
– Очень нравится, – сказала я примирительно. – Прекрасный закон… Гарольд, а где есть принцы? Где их можно искать?
– Король знает. Но не говорит. Мне, во всяком случае.
– Почему?
– Потому что: «Мы должны думать о нашем народе! Мы должны думать о будущем! Я не могу рисковать тобой, своим единственным магом!»
– Значит, это опасно, – сказала я упавшим голосом.
– Лена, – Гарольд уперся ладонями в колени. – Я пришел за тобой, потому что… Ну поговори ты с ним, а? Может, тебе его удастся уломать?
– Мне? Оберона? – спросила я с сомнением. И тут же спохватилась: – Я хочу в Королевство, Гарольд! Я так соскучилась! Я хочу все увидеть… Ты ведь сможешь меня перевести, да?
Глава 2
Снова в королевстве
Замок стоял среди сосен. Лес обступал его плотно, но и почтительно – оставляя вокруг свободное пространство, пропуская солнце в высокие стрельчатые окна. На горизонте возвышались горы с зубчатыми верхушками. Зеленели луга; все это я видела раньше, все это я помнила, все это мне снилось – кроме нового города с красными крышами, с мощеными площадями и медными флюгерами на шпилях, кроме нового порта, где покачивались у причалов гребные и парусные суда, кроме речки, довольно широкой, пробившей себе ложе среди камней, корней и мха.