— Насколько велика вероятность того, что ваши выводы ошибочны? — О'Дей знал, что обязан задать этот вопрос.
— Я буду очень удивлён, если в чём-то ошибся, Пэт. Возможны отклонения относительно времени смерти — на час-два, не более — он был убит скорее раньше, чем позже, — да, я допускаю это. Однако на теле так мало крови, что он, несомненно, погиб ещё до момента катастрофы. Готов побиться об заклад, — сказал эксперт, зная, что от этого заявления зависит его карьера, и ничуть не сомневаясь в своей правоте.
— Слава Богу, — с облегчением выдохнул Карузо. Такое заключение не просто облегчало расследование. На протяжении следующих двадцати лет будет обсуждаться теоретическая возможность заговора, и ФБР продолжит выяснение всех обстоятельств, указывающих на это, с помощью — тут он не сомневался — японской полиции. Что ещё не вызывало сомнений, так это то, что за штурвалом самолёта, сокрушившего Капитолий, находился один человек, и потому совершенно ясно, что это массовое убийство, подобно многим преступлениям такого рода, было делом рук одиночки. Безумен он был или нет, был опытным лётчиком или новичком, но в любом случае он действовал один. Правда, далеко не все этому поверят.
— Передай это Мюррею, — распорядился Карузо. — Он у президента.
— Слушаюсь, сэр. — О'Дей направился к месту, где стоял его пикап с дизельным двигателем. Наверно, в Вашингтоне только один такой автомобиль со специальным полицейским фонарём на крыше, провод от которого ведёт к гнезду от прикуривателя, подумал инспектор. Он сел в кабину и повернул ключ зажигания. Такую информацию нельзя передавать по радио, даже по каналу кодированной связи.
Контр-адмирал Джексон надел свой парадный мундир, когда до посадки на авиабазу Эндрюз оставалось полтора часа. Ему удалось поспать шесть часов — он отчаянно нуждался в отдыхе — после брифинга, вообще-то не имевшего особого значения. Мундир был изрядно помят, поскольку лежал в походном саквояже, но это тоже не имело значения, не говоря уже о том, что и раньше синяя шерстяная ткань адмиральского мундира выглядела не лучшим образом. Впрочем, внимание пассажиров больше привлекали пять рядов наградных колодок и золотые крылышки лётчика морской авиации. Сегодня утром дул, должно быть, восточный ветер, потому что КС-10 прилетел из Виргинии. При подлёте к Вашингтону все, кто сидели в креслах, расположенных в хвостовой части самолёта, толпились у иллюминаторов впереди, словно туристы, которыми не были. В предрассветных сумерках и при сиянии множества прожекторов на земле, было ясно видно, что здание Капитолия, символ столицы Америки, утратило свой былой облик. По какой-то причине это потрясло их больше, чем изображение, которое они видели на экранах телевизоров, прежде чем поднялись на борт самолёта на Гавайских островах. Через пять минут КС-10 совершил посадку на авиабазе Эндрюз. Старшие офицеры тут же перешли к стоявшему неподалёку вертолёту Первой вертолётной эскадрильи, который доставил их к посадочной площадке на крыше Пентагона. Во время этого перелёта, проходившего ниже и медленней обычного, они сумели получше рассмотреть разрушенное здание Капитолия.
— Боже мой, — послышался по системе внутренней связи голос потрясённого Дейва Ситона. — Удалось кому-то спастись?
Робби задумался, прежде чем ответить.
— Интересно, где находился Джек в этот момент… — произнёс он наконец. Адмирал вспомнил тост офицеров британской армии:
— Выпьем за кровавые войны и времена года, когда начинаются болезни! — имелись в виду две причины для гарантированного продвижения офицеров по службе, поскольку сразу возникало немало вакантных должностей. Несомненно, многие американские офицеры займут более высокие должности в результате этого страшного инцидента, но вряд ли кому-нибудь из них хотелось продвинуться по службе таким образом. Особенно это касается его близких друзей, находящихся где-то внизу, в израненном городе.
Инспектор О'Дей заметил, что морские пехотинцы чувствуют себя словно в осаждённой крепости. Он поставил свой пикап на Восьмой улице. Все подходы к казармам морской пехоты были забаррикадированы. На обочинах стояли впритык автомобили, в просветах между зданиями ряды были двойными. Инспектор вышел из машины и направился к вооружённому сержанту на КПП; на О'Дее была виниловая куртка с надписью ФБР, а в правой руке он держал удостоверение личности.
— У меня назначена встреча в доме начальника корпуса, сержант.
— С кем, сэр? — спросил морской пехотинец, сверяя лицо инспектора с фотографией на удостоверении.
— С директором ФБР Мюрреем.
— Будьте добры, оставьте у нас оружие. Мы получили такой приказ, сэр, — объяснил сержант.
— Конечно. — О'Дей передал сержанту наплечную сумку, внутри которой находился его «Смит-Вессон 1076» и две запасные обоймы. На дежурство в штаб-квартире ФБР инспектор не брал с собой запасной пистолет. — Сколько у вас здесь солдат?
— Почти две роты. Сейчас ещё одна рота перебрасывается на охрану Белого дома.
Весьма разумно запирать ворота амбара, после того как из него уже украли лошадь, подумал Пэт. Ситуация показалось ему ещё более мрачной из-за того, что его послали с сообщением, что все эти меры предосторожности излишни, но никто не обратил на это внимания. Сержант сделал знак лейтенанту, единственной задачей которого — всю основную работу исполняли сержанты — было провожать гостей через двор к дому начальника корпуса. Подойдя к инспектору, лейтенант приложил руку к козырьку фуражки только потому, что он был всё-таки офицером морской пехоты.
— Я прибыл к Дэниелу Мюррею. Он ждёт меня.
— Прошу вас следовать за мной, сэр.
У каждого угла казарменных зданий стояли вооружённые морские пехотинцы, а в центре двора был установлен на треноге крупнокалиберный пулемёт. Две роты, подумал инспектор, это больше трехсот морских пехотинцев. Да, президент Райан находится здесь в безопасности, если только не объявится ещё один маньяк за штурвалом самолёта. По пути их остановил капитан, пожелавший ещё раз сравнить лицо О'Дея с фотографией на удостоверении. Забота о безопасности президента явно зашла слишком далеко. Нужно сказать об этом, прежде чем на улицах появятся танки.
Мюррей встретил его на крыльце.
— Хорошие новости? — спросил он.
— Очень, — ответил инспектор.
— Пошли. — Мюррей жестом позвал друга за собой и ввёл его в столовую. — Это инспектор О'Дей. Думаю, Пэт, ты знаешь всех, кто находятся здесь.
— Доброе утро. Я приехал с Капитолийского холма. Мы недавно обнаружили кое-что, проливающее свет на происшедшее, — начал он и через пару минут закончил рассказ.
— Насколько надёжна эта информация? — спросила Андреа Прайс.
— Вы ведь знаете, как ведётся расследование, — ответил О'Дей. — Это предварительные данные, но мне они кажутся вполне надёжными, а после полудня узнаем о результатах проведённых тестов. Сейчас происходит опознание тела. Процедура осложняется тем, что труп обезглавлен, а руки сильно пострадали. Мы не собираемся закрывать дело, просто говорим, что в нашем распоряжении имеется предварительная информация, подтверждающая уже имеющиеся сведения.
— Можно упомянуть об этом по телевидению? — спросил Райан, глядя на сидящих за столом.
— Ни в коем случае, — ответил ван Дамм. — Во-первых, эта информация ещё не окончательная. Во-вторых, пока слишком рано говорить об этом, и зрители могут не поверить.
Мюррей и О'Дей обменялись взглядами. Они не были политиками, а Арни ван Дамм принадлежал к их числу. Для них контроль за полученной информацией необходим для того, чтобы присяжные поняли, что никто не имел к ней доступа. Для Арни контроль за информацией состоял в том, чтобы люди не узнали о ней до тех пор, пока он не убедится, что для этого настало время, пока её не проверят самым тщательным образом, а затем будут сообщать постепенно, по чайной ложке. Оба подумали о том, есть ли у Арни дети и если есть, то не умер ли его ребёнок с голоду, ожидая, пока отец натрёт ему должным образом морковку. Они заметили, что Райан пристально посмотрел на главу своей администрации.