— Там, где должна быть. — Солгать, сказав правду — искусство, которое мы постигали не одно тысячелетие. Что ж, я всё равно узнаю: так, или иначе.
— Она в опасности?
— Мы все в опасности.
— Мы с ней пойдём отмечать успешное завершение дела?
Он кривится. Этот вопрос предполагает однозначного ответа.
— Нет.
— Она погибнет?
— Драконы не бессмертны…
— Она погибнет сегодня?
Он молчит и смотрит на меня своими пустыми невидящими глазами.
— Фикс! Помоги! — раздаётся вдруг. Забыв о брате, о людях и о вопросах, я срываюсь с места. Всё потом… Сейчас важно лишь одно — спасти эту глупую девчонку, вновь переоценившую свои силы и полезшую прямиком в ловушку.
Силь
На руках и ногах гасители, рот заткнут не особенно чистой тряпкой. Красота! Я точно войду в легенды. Первый Дракон, позволивший себя поймать. Только вот чувствую я облегчение — у пленников всегда есть шанс сбежать, а вот от похода за Врата так легко не отвертишься.
Маги не обращают на меня никакого внимания, сгрудившись вокруг водворённого на место стола, они что-то обсуждают. Воспользовавшись этим, пытаюсь разрушить хоть один из гасителей, но сделаны они на совесть, тут нужен кто-то класса Руби — моих сил не хватит.
Один из магов заметил мои бесполезные попытки и, усмехнувшись, направился ко мне.
— Что, ящерица, не получается? — спросил он с притворным сочувствием. — Каково это, оказаться в плену у тех, кого ты всегда считала мусором под ногами, недостойными внимания животными?
Я хотела было возразить, что люди никогда не были для меня животными, скорее насекомыми — тараканами, но не успела. Размахнувшись, маг влепил мне затрещину. Я дёрнулась и закусила губу. Маг осклабился и занёс руку для нового удара.
Рубиус… Рубиус… Рубиус…
Зажмурившись, я твердила про себя имя брата. Одно оно осталось в памяти. Из далёкого детства, из до-драконьей жизни пришла эта иррациональная надежда на спасение, вера, что брат придёт. Он ведь всегда приходил, всегда спасал…
Только вот эти гады прекрасно знали, кто я такая. Они позаботились о том, чтобы Руби не почувствовал мой страх. Сколько же димагии они вложили в щит? Сколько миров надо было выпить досуха, лишить жизни, чтобы набрать СТОЛЬКО силы?!
Я всё ещё ждала удара, сжавшись, словно запуганный щенок. Стыдно, но я ничего не могла с собой поделать. Этот страх, боязнь людей, с корнями врос в нас, от него не избавишься, его можно лишь загнать вглубь, но не преодолеть.
— Тронешь — пожалеешь, — раздался холодный голос, который я уже и не надеялась услышать. И одновременно в моей голове:
— Я сам тебя убью, и не надейся, что так легко выкрутишься…
Маги уставились на Фикса, словно бараны на новые ворота. Он же прислонился к развороченному косяку и, скрестив руки на груди, лениво скользил взглядом по их лицам. В мою сторону он и не глянул. Ой-ей-ёй! Кажется, я ещё пожалею, что не погибла при попытке оказать сопротивление… Бутылкой я не отделаюсь.
— Кто ты такой? — догадался спросить один из водников. — Как ты тут оказался?
— Ножками я тут оказался, ножками. — Фикс отлепился от полюбившегося косяка и раскинул руки, выхватывая свою косу. Маги опомнились и одновременно ударили в незваного гостя, решив, что имя можно узнать и у трупа, благо некромантов в Ассамблее — пруд пруди.
Фикс даже не посчитал нужным покривляться. Ох, он и правда зол, не помню, чтобы он когда-либо пренебрегал возможностью пошутить. Отмахнувшись от боевых заклятий, словно от мух, он одним махом преодолел расстояние до кучки смертных и острием косы подцепил подбородок оказавшегося впереди остальных смельчака, того самого, что насмехался надо мною.
— Каково это? — спросил он, свободной рукой проводя перед лицом, словно смахивая паутинку. — Каково это, смотреть в глаза собственной смерти?
Я зажмурилась. Могла бы — ещё и уши заткнула. Фикс не воин — он палач. Эти маги не погибнут в бою, они будут казнены. Я не хочу видеть это…
Нет, мне не жалко их, они заслужили.
Мне просто не хочется знать, каково настоящее лицо Фикса. Я хочу верить, что со мной он — настоящий. Знаю, что Шутник — маска, но верить НЕ ХОЧУ.
Пусть для других он — Бессмертный Палач, Смерть, Вечный Губитель. Я не знаю их. Я знаю лишь Шутника.
Гасители разлетаются в пыль, он подхватывает меня на руки и куда-то несёт. Я чувствую как тяжело он дышит и не хочу думать, что это от с трудом сдерживаемой ярости. Не хочу, чтобы он останавливался, чтобы мы поругались…
— Силь… — шепчет он. — О, Творец, Силь… Ну почему ты не можешь жить спокойно? Ну почему вечно во что-нибудь влипаешь?