— Ты реально не понимаешь, в какое дерьмо угодил? — невесело хохотнул я.
— Потом, — мотнул тот головой. — Сейчас отпусти её.
— Сначала, друг мой любезный, — начал я, — расскажи, на каком расстоянии действует её ментальная привязка. Правды от этой суки я явно не дождусь.
Зана почти дернулась, и даже собиралась что-то сказать, но не посмела. Когда внутри твоего живота когтистая рука, а внутри гортани острейшие когти, не до разговоров.
— Нужен телесный контакт, — сразу же выдал Рикс. — Поцелуй. А чтобы жертва не сопротивлялась, имеется подавляющая аура. Работает только на уже подчинённых. Доволен?
— Вполне, — кивнул я, после чего вновь приблизился к ушку девушки. — Окажешься рядом с Микой и я выпотрошу тебя, как рыбку. Теперь ты видишь, что твои болванчики слишком медлительные. Контроль это, конечно, хорошо, но индивидуальность не сковывает. Запомни это, Зана, запомни хорошенько, если хочешь жить.
Тишина была мне ответом. Напрягшиеся мышцы, тяжелое дыхание и судорожное шелестение практически опавших крыльев.
За эти минуты, что велись агрессивные переговоры, вся демоническая спесь, а точнее изменения, практически сошли на нет. Только багровая, бархатистая кожа всё еще притягивала к себе внимание своей красотой, причем это без каких-либо ментальных влияний.
Итак, Мика.
Оттолкнув Зану в сторону, неспешным шагом направился к краю уступа. Обошел болванчиков, внутренне готовый к возможным проблемам, пересекся взглядом с Риксом, но на этом всё. Спрыгнул вниз, цепляясь когтями за скальную породу, после чего направился к проходу.
На самом деле ситуация патовая. Нет, убить Зану я могу, только вот, что станет после этого с Микой предсказать достаточно сложно. А рисковать ей я не хочу. Выход? На данном этапе видится только один: Хин. Можно, конечно, попытаться достучаться до Мастера с теми же словами про «исключительность», но боюсь не прокатит. Не там у него сейчас мысли, далеко не там.
Мика попалась мне метров через сорок, дальше по проходу. Девушка стояла, облокотившись о стену, и пустым взглядом смотрела в никуда. Неприятное зрелище. На моё приближение она даже не отреагировала, и я уж подумал, что сработала одна из закладок. Но нет.
— Я — обуза, — её слова неприятным эхом резанули сознание.
Предчувствуя истерику, только и смог, что подойти, да обнять. Но, что самое неприятное, истерики не было. А значит, проблема в её светлой головке засела куда глубже, нежели её можно выдавить истерикой.
— Идём, — произнес я без лишних эмоций. — Есть у меня на примете одно местечко, тебе там определенно понравится.
Глупо было ожидать, что девушка сразу воспрянет. Тем не менее, сдвинуть с места удалось и то ладно. Взял за руку, прекрасно понимая, что подобный телесный контакт сейчас лучше тысячи успокаивающих слов. И неспешно повел вперед, будто вокруг не подземелья одного, свихнувшегося на своей безнаказанности, ублюдка.
Признаться, подобная прогулка, да еще и без приключений, благодатно подействовала даже на меня. До убежища Квинта мы добрались за полтора часа неспешного хода и уже там, когда внятная, человеческая речь разбавила окружающую тишину, выдохнул с облегчением. До последнего ожидал худшего, но нет, не в этот раз.
— Надумал-таки? — Квинт, со своей довольной физиономией смотрелся чуждо.
— Крысы больно уж вкусные, — криво усмехнулся в ответ. — У вас, как, нормально всё? Не помешаем?
— Глупости не говори, — отмахнулся парень. — Помешают они. Сейчас на охоту сходим, мясца на ужин притащим и уже день прошел не зря. Там у озерца одного я зелень видел, вроде, даже водоем живой, так что ужин на высоте будет! С нами прогуляться не желаете?
— Давай завтра, — бросив взгляд на Мику, мотнул головой. — Мысли в кучу соберём, а там видно будет.
— Без проблем, Курт, без проблем, — с улыбкой произнес парень.
И всё-таки он подозрительно позитивен!
Пещера встретила нас темнотой и гомоном. На наше появление отреагировали все по-разному, но, что больше всего мне понравилось, так это радостный возглас ребятни, стоило им увидеть Мику. Да и девушке явно пошло это на пользу. Нет, в первую секунду вздрогнула она всем тем, немногим сильнее прижимаясь ко мне, а вот после, такой радостной я её практически и не видел.
Следующие несколько дней прошли, как под копирку. Девушка оттаивала, я скучал. Привыкший к каждодневным боям, к постоянным истязаниям и боли, подобное воспринималось чуждо. Не знаю, как у остальных, но для меня вся эта обыденность была чужой. Казалось бы, каких-то жалких полгода, а разум уже не воспринимает спокойствие и покой, как должное. Неприятное чувство. Будто зверь, запертый в клетке, на потеху публике.
Тем не менее, время в такой обстановке летело незаметно. Из-за отсутствия светового дня, казалось, будто всё это лишь один, правда, слишком затянувшийся день. Но всё кончается и закончился наш безмятежный отдых.
Когда в один момент резко нагревается ошейник, про который многие уже успели забыть, а в разум буквально вбуривается игла чужого разума, налет беспечности слетает махом. Корчась на земле, в бесплодных попытках уменьшить боль, послание Мастера проигрывалось раз за разом. Не было слов, призывов или чего-то подобного: просто одна картинка знакомой, до боли, арены.
Глава 15
Рождение Зверя
Гребаная арена! Гребаный мир! Гребаные ублюдки!
Смотря на холеные рожи местных привилегированных особ, так и хотелось перегрызть им всем глотки. Одетые в шикарные одежды, они смотрели на нас, как на диковинный товар.
Мастер превзошел сам себя.
Глядя на его довольную морду, что буквально лучилась самодовольством, зверь внутри невольно поднимался на дыбы. Давящая атмосфера, конкретно для меня, таковой не казалась. Если остальные ребята выглядели пришибленно и напугано, то вот мне еле-еле удавалось сдерживать ярость.
Мастер превзошел сам себя.
Поначалу, оказавшись на арене, мы не встретили никого. Да и пустые коридоры смотрелись странно, с тем учетом, что ничего не изменилось. То есть, кровавые ошметки от зиостов и их периодически встречающиеся тела, всё это никуда не делось. Хотелось мне задать вопрос про Оа, но, к сожалению, некому. Поэтому, просто задержал взгляд на коридоре, уходящем в сторону крыла Баэля, надеясь, что тот старшак справился. Его, кстати, видно нигде не было.
Арена встретила нас отсутствием песка и голубоватым куполом, что окружал её со всех сторон. Его легкое потрескивание разбивало ту тишину, которая здесь воцарилась. Да, не было ни перешептываний, ни каких-либо разговоров. В преддверии встречи с Мастером, каждый, даже самый ублюдский измененный, пребывал не в лучшем настроении.
Двенадцать минут. Именно столько понадобилось времени, чтобы пришли все. Если неделю назад, во время пламенной речи Мастера, всё было битком, то сейчас имела место быть некая пустота. Навскидку, количество учеников сократилось вдвое и это порождало невольный холодок, бегущий по спине.
Тишина закончилась гулом. Тяжелый, вибрирующий, он зародился где-то глубоко под нами и с каждый секундой только нарастал. Видя непонимание со стороны всех остальных, напрягся, приготовившись к неприятностям. Но вместо них случилось другое. Пол под нами вздрогнул, а после начал медленно подниматься вверх. С противным хрустом потолок сверху расходился в стороны, осыпая нас пылью.
— Что происходит? — тихий шепот от Мики, которая прижалась ко мне всем телом, вклинился в мысли внезапно.
— Сейчас узнаем, — процедил я, не ожидая ничего хорошего.
Секунды текли слишком медленно. Напряжение нарастало и когда, казалось бы, вот-вот лопнет пружина, всё встало на свои места.
Мы поднимались к эдакой округлой террасе, с высокими витыми перилами. С той их стороны расположился весь цвет этого гнилого мирка. Мужчины, женщины, подростки: их холенные рожи, с толикой заинтересованности следили за каждым из нас. Праздничные одежды, платья, костюмы: и выражения лиц, которые так хотелось стереть росчерком когтей.
Арена поднялась на уровень вровень ногам собравшихся. Слишком яркий намек, который не все поймут. Я понял. Нашел Мастера, но невольно отвел взгляд, стоило нам с ним встретиться глазами. Даже толику страха, где-то внутри ощутил. Всё-таки эта сука знатно прошлась по мне и инстинкты никуда не делись. А он, тем временем, довольно скалился во все свои тридцать два белоснежных зуба. Довольный собой, довольный тем, что устроил, он купался в лучах славы. Тщеславный ублюдок получил то, чего так жаждал: признания десятков подобных ему.