— Слушай, Клим, — задумчиво начал я, — тебе нельзя назад. Ты сам видел гостей Мастера и лучше меня представляешь, на что они способны. У них везде свои люди. Везде. И сейчас на кону не только твоя жизнь, но и жизнь всех, кто тебе дорог. Понимаешь? Они убьют всех и наверняка даже не вспомнят о том, что жил где-то какой-то младший следователь. Мы для них, словно насекомые: мелкие и жужжащие. Прихлопнуть таких, даже усилий особых не надо. Понимаешь?
Тихий, вкрадчивый шепот проникал в податливый, ослабленный стрессом, разум, словно внушение.
— Мила, Милка, — чуть ли не провыл следователь. — Лург меня побрал! Она же говорила, говорила не лезть туда, докуда еще не до рос! Говорила! Идиот! Какой же я идиот!
— Я могу помочь, — присел перед ним на корточки. — От тебя нужно не так уж и много, но я обещаю, рано или поздно, ты увидишь свою жену и детей. Причем увидишь, находясь в безопасном месте, без всякой опаски на будущее.
Судорожные быстрые вдохи постепенно затихали, а дыхание выравнивалось. Медленнее, чем мне бы того хотелось, но всё же.
— Я видел, как ты убивал, — совсем тихо заговорил он. — Видел, как превратился в ту тварь, которая играючи разорвала целый отряд стражников. А потом и магу сердце вырвал, будто тот не старший посвященный третьего круга, а простой неофит. Но ты не демон. А я до сих пор жив, — Климон сглотнул и замолчал на целые две минуты. — Что от меня нужно?
О-хо-хо, неужели?
— Верность и преданность, — спокойный ответ, где отсутствию эмоций поаплодировал бы сам Станиславский. — Здесь и сейчас.
Странно, но скачущий до этого пульс, вдруг, выровнялся.
— Я, — сглотнул парень, задержав дыхание, — клянусь жизнью и посмертием, что буду тебе верен. Ни словом, ни действием не вызову сомнений в своей преданности! Да будет так!
Ни грома, ни вспышек, ни каких-то странных ощущений. Просто слова? В любом случае никакой слепой веры: иного этот мир не подразумевает.
— Принимаю твою клятву, — произнес я, выпрямляясь. — Пойдем, надо привести тебя в порядок. И немного ввести в курс дела. Ну и внешность подправить не помешает, а то, вдруг кого из твоих старых коллег повстречаем?
Климон нагнал меня только в кладовой. Пристроился сзади и в полной тишине пошел следом. Впрочем, долго эта тишина не продлилась.
— Я бы сейчас быка съел, — бросил он тихо. — И, что ты имел в виду под фразой «подправить внешность»?
Бросив взгляд за спину, в очередной раз удивился, насколько старит растительность на лице. Да и лохмотня его вот эта, которая раньше наверняка представляла из себя какую-то невообразимо модную прическу. Сейчас же эти белые патлы, свисающие сосульками, да грязная, взлохмаченная борода, выводили возраст Климона годам, эдак, к сорока. Именно поэтому и принял его за мужика, а по сути ему лет двадцать пять, не больше.
— Подстричь, побрить, волосы перекрасить в черный цвет, — подвел итог своим умозаключениям. — И сам на себя перестанешь быть похож. Авось, какой брошенный взгляд, в случае чего, проскочит мимо. И откликаться ты теперь на Клим будешь, от греха подальше, так сказать.
— Это всё, конечно, здорово, — осторожно начал следователь, — но какие у нас вообще планы? И, где мы?
— А планы, дорогой мой друг, у нас охренительно простые, — фыркнул я. — Нам нужно, всего то на всего, выжить.
— И, правда, что, — иронично бросил Клим, — всего лишь выжить.
Вернувшись в обеденный зал, слегка удивился количеству здесь людей. Не свалил никто. Да, лица были, по большей части, злые, напуганные и недовольные, но! Остались все. Кто-то расселся за столы, кто-то встал у стен — идиллия прям! Ни разговоров, ни перешептываний, только взгляды, направленные на меня.
— Вот это контингент, — расслышал я ошарашенный шепот Клима за спиной.
Впрочем, его реакция меня заботила мало. О нем позже.
— Удивлен, — замерев в дверном проеме, бросил я. — Что ж, пугать и стращать больше никого не буду. Думаю, каждый из вас в полной мере осознает ту ответственность, которая с этой минуты ложится на его плечи. Для начала нам нужно пережить визит сегодняшних гостей и возможное недовольство Картена, когда один из его карательных отрядов не вернется. Кто может дать хоть какой-нибудь прогноз на этот случай?
— Ты настолько в себе уверен? — на удивление спокойным тоном спросил Седой.
— А иначе не стоило и начинать, — пожал плечами. — Так, мужики. Как я понимаю, все вы жили здесь, в комнатах? Чудно. Значит, пока расходитесь на отдых. Лика, пожрать на всех хватит?
— Если не от пуза, то вполне, — немного робея, ответила девушка.
По всей видимости, не привыкла она, чтобы к ней вот так, напрямую. А уж недовольные переглядывания женщин стали полным подтверждением моих мыслей.
— Вот и отлично, — потер я друг о друга ладони. — Еду всем по комнатам, этого побрить, постричь, покрасить и тоже накормить. Со мной на обсуждение всех наших дел остается Седой, Шустрый и Зак. У остальных сон-час. До вечера еще часов восемь есть, так что отдыхайте. Клин, как закончишь, присоединяйся, введу тебя в курс дела.
Кивки с разных сторон, поднявшийся гомон и вроде как даже оживившие взгляды. Странные они, люди эти. С недавних пор, сам я себя к ним, почему-то причислять перестал. Возможно, это просто груз последних событий, а возможно и что-то иное.
Пока мужики расходились я занял столик у камина, где компанию мне составили названые лица. И, если тот же Седой выглядел вполне себе довольно, а Шустрый, в своей манере: пофигистично, то вот Зак то и дело сверлил недовольным взглядом побитой собаки.
— Пополнение у нас? — кивнул Седой в сторону Клима.
— Типо того, — согласился я. — А теперь внимание вопрос: от кого Лик получил инфу по «шишке»? Подстава здесь, чистой воды подстава. Не тянет этот пацан на того, ради кого такие проблемы закручиваются.
— Кто он вообще? — с толикой интереса спросил Шустрый. — Взгляд не нашей породы.
— Младший следователь, — отмахнулся я. — Птица не того полета, чтобы на уши и ушастых поднимать, и Лику инфу сливать. Кто-то чужими руками весь жар загребает и теперь два самых важный вопроса: кто и зачем? Кому выгодно уничтожение вашей шайки? И, самое главное, почему именно сейчас? Просто воспользовались ситуацией, или всё готовилось задолго до этого момента? Давайте, мужики, шевелите мозгами. У вас больше информации по всей этой ситуевине.
Тишина не продлилась долго.
— Говорил я, дурно всё это пахнет, — с нескрываемой злостью процедил Зак. — Столько ребят полегло, а всё зря.
— Доброжелателей у нас много, Курт, — покачал головой Седой. — Тут подобное в порядке вещей. Если не получается сковырнуть кого грубой силой, в ход идут подковерные игры. И, поверь мне на слово, лучше бы всё решалось именно что грубой силой. А то, порой, тут такого навертят, что вплоть до гостей из Старшего города доходит.
— Ладно, — выдохнул я. — Понятно, что ничего не понятно.
И это я еще умолчал о том факте, что мне вообще об этом мире мало что понятно. Нет, возможно, некоторые нюансы я знаю получше многих, но вот об обыденности и обиходе говорить не приходится. Например, что за Старший город? Конечно, если подойти логически, то, скорее всего, это часть города за стеной. Тот, который весь из себя цивилизованный. Так ведь?
— Шустрый, — привлек я внимание долговязого. — Из шмоток притащили что-нибудь?
— Не, — покачал тот головой. — Зак и его ребята еле на ногах стояли. Пришлось делать ноги.
— Кто всё добро к рукам прибрал, знаете? — спросил, казалось бы, в пустоту.
— Скорее всего, подстилки Картена, — пожал плечами Шустрый. — Только его товарки близ наших границ ошиваются. Больше некому.
— Значит, вечером всё будет жестче, нежели один только карательный отряд, — задумчиво протянул я.
— Зачем? — не согласился со мной Седой. — Даже с учетом выживших, избавиться от нас проще простого. Без обид, Курт, но я всё еще не вижу в тебе того, кто поможет нам выжить.
— Твоё право, — спокойно пожал плечами. — И знаешь, я могу тебя понять. Семнадцатилетний юнец, строящий из себя непонятно кого. Что ж, вечером всё встанет на свои места и после, подобного я не потерплю. Ну а пока, Зак, Шустрый, в подвале шмотки лежат, там эльфийское, плюс одежда с Лика и Волта. Самых толковых ребят наряжайте, пусть готовятся.