Алексей Максимович извлек из кармана пиджака и быстро полистал машинопись русского перевода Уэллсовой книги «Россия во мгле». Нашел места, отмеченные на полях синим карандашом:
– Вот. Извольте послушать, Владимир Ильич…
Горький вслух читал страницы, где автор книги о Советской России свидетельствовал: изумительной силой своей безграничной убежденности в торжестве коммунистических идеалов, в торжестве программы электрификации на основе советского строя Ленин не раз энергично сбивал его, Уэллса, с позиций неверия в светлое будущее преображенной страны. И, вернувшись в Англию, работая над книгой, писатель сам многократно подтверждал это. А вспоминая свою дискуссию с Лениным в Москве, он прямо заявлял: «Не скрою, что в этом споре мне пришлось туго».
Уэллс не отрицал: Ленин видит дальше него, отчетливо видит будущее. «Сколько ни вглядываюсь я в будущее России, словно в темный кристалл, мне не дано разглядеть то, что видит этот невысокий человек, работающий в Кремле, – признается писатель и продолжает: – Ленин видит, как вместо разрушенных железных дорог возникают новые, электрифицированные магистрали, как по всей стране прокладываются новые шоссейные пути, как создается новое, счастливое коммунистическое государство с могучей промышленностью. И во время нашей беседы Ленин почти заставил меня поверить в свое предвидение».
И далее – еще более определенно и благожелательно по отношению к лидеру большевиков:
«Благодаря Ленину я понял, что коммунизм… таит в себе огромные созидательные возможности… Этот удивительный невысокий ростом человек, который откровенно признает, что строительство коммунизма – это грандиознейшая и сложнейшая задача, и скромно посвящает ее осуществлению все свои силы, буквально пролил бальзам на мою душу. Он по крайней мере видит преображенный, заново построенный мир, этот мир воплощенных замыслов».
– Бальзам! Каково?!
Горький посмотрел на Владимира Ильича. Потом, кашлянув в платок, привычным жестом расправил крылья усов, сказал:
– Это, батенька мой, Уэллс пишет о вожде российских большевиков, главе правительства Советского! Потому, полагаю, сочинение Уэллса и вызвало такой гнев, и не кого-нибудь, а самого Уинстона Черчилля…
– Черчилля? – переспросил Ленин.
– Да, да, – подтвердил Алексей Максимович. – Не выиграв вооруженного похода против Советской России, военный министр Великобритании, шпагу сменив на перо, теперь ополчился против книги, в коей говорится и о советском плане электрификации Республики…
На страницах лондонской буржуазной газеты «Санди экспресс» Уинстон Черчилль выступил со статьей против книги Уэллса о его поездке в Советскую Россию, против книги, в которой Уэллс писал о Ленине, его мечтах и планах… Выступил Черчилль зло, желчно…
Впрочем, маститый писатель, автор книги о Советской России, в долгу не остался: дал сдачи своему горе-критику. По заслугам. По достоинству ответил на его писания…
Черчилль и подобные ему на Западе, писал Уэллс, кричат: «Свобода! Свобода!», а нас от нее воротит: ведь многое из того, что они при этом имеют в виду, никак не вяжется с настоящей свободой. Прислушайтесь повнимательней, и вы уловите в этом оглушительном антибольшевистском хоре голоса спекулянта, биржевика, карьериста, эксплуататора и жулика, любителя стричь банковские купоны и богача-сибарита…
– Происшествие весьма знаменательное, доложу я вам, случилось в старой доброй Англии в связи с поездкой Уэллса в Советскую страну и в связи с написанием означенным литератором книги об оной стране, – произнес Горький. И после секундной паузы повторил, будто точку поставил: – Весьма знаменательное происшествие случилось!
Владимир Ильич, стоя у окна, задумавшись, смотрел на кремлевский двор. Произнес, улыбаясь:
– Что поделаешь, дорогой Алексей Максимович, жизнь берет свое!
2
Слушая письмо Уэллса, вспоминая недавно прочитанную книгу его о поездке в Петроград и Москву, Ленин, возможно, думал и о людях, которым надлежало бы лучше британца разбираться в действительной сущности советских дел.
Надлежало бы… Ан нет, поди ж ты – не разобрались. Даже наоборот: не желают белое за белое принимать…
Глубоко возмутили Ленина некоторые статьи, появившиеся тогда на страницах газеты «Экономическая жизнь». «Пустейшее говорение. Литературщина. Нежелание считаться с тем, что создано в этой области делового, и изучать это… Скучнейшая схоластика, вплоть до болтовни о законе цепной связи и т.п., схоластика то литераторская, то бюрократическая, а живого дела нет…»