— Глупости! — не даю Осину продолжить и в порыве чувств прикасаюсь ладонью к его губам. — В моём сердце такая дыра, что если есть хоть малейший шанс заполнить её любовью, я готова за него бороться. Нет, ты не думай. Я никогда не заменю Марусе Веру. Да и какая из меня мать? Но я попытаюсь стать твоей дочери верным другом. А дальше… Какая разница, что будет дальше? Помнишь, наш уговор?
— Помню, — кивает Осин, не сводя с меня глаз. — Только иногда ловлю себя на мысли, что уже не смогу тебя отпустить.
— И не отпускай, – робко улыбаюсь в ответ.
Мне бы стоило убрать руку с лица парня, но я зависаю. Смотрю, как в свете ночника сияют глаза Влада, и тону в этом сиянии.
Осин красивый. Очень. Но эта его красота не смазливая, как была у Булатова, и не опасная, как у Ветра, нет! Она искрит добротой и вниманием, чуткостью и лаской откуда-то изнутри, где прячется у человека душа.
Я забываюсь. Всего на мгновение. Уставшая от вечной боли и ледяной корки на сердце, от несбыточных иллюзий и бесконечной любви к тому, кому она не нужна, я позволяю себе чуть больше, чем вправе позволить себе просто друг.
Я первой сокращаю и без того небольшое расстояние между нами. Кончиком носа ощущаю горячее дыхание Осина, пальцами — колючую поросль на его щеке. Вот он! Живой! Настоящий! Понимающий! Надёжный! Что ещё нужно проклятому сердцу?
— Не надо, — просит Осин, когда между нашими губами остаётся не больше сантиметра.
— Почему? — не отступаю. Чувствую, что другого шанса не будет. — Давай попробуем. Вдруг у нас получится?
— Попробуем, Яш, – Влад оставляет беглый поцелуй на моём носу и переворачивается на спину. — Но не сейчас. Не когда тебе слышится голос Ветрова повсюду. Я же тебя потом не соберу, не склею, как разбитую чашку. Понимаешь, Марьян?
Понимаю. Я всё понимаю. Только сказать не могу. Жгучая грусть и ощущение глухой безысходности мгновенно растекаются по венам. Я знаю, что Влад прав. Но как же надоело любить в пустоту!
Даже самая мрачная ночь всегда сменяется солнечным светом. Наша не исключение. Заснув в слезах и разодранных чувствах, я просыпаюсь на удивление бодрой и отдохнувшей. Смотрю на часы и понимаю, что Осин давно на ногах. Мы с ним во многом похожи, но есть между нами одно непримиримое различие: я по природе своей сова, а Влад — жаворонок. Приняв душ, спускаюсь. Но к сожалению, ни в столовой, ни в гостиной не нахожу Осина.
— Они уехали. Ещё восьми не было, — вместе с ароматом свежей выпечки доносится до меня со стороны кухни голос Галины Семёновны. — Влад попросил тебя не будить.
— Доброе утро!
Обернувшись, неловко обхватила себя руками: находиться в этом огромном доме в одиночку немного боязно.
— Доброе утро, Марьяна, — ласково улыбается женщина и, обтерев руки о передник, достаёт из холодильника небольшую баночку с джемом.
— Завтракать будешь? — спрашивает между делом. — Я оладушков напекла. С вареньем.
— А я думаю, чем таким вкусненьким пахнет? – набравшись смелости, подхожу ближе. — Аромат, как из детства.
— А то! — не без гордости кивает Галина Семёновна и ставит поднос с румяными оладьями на стол. — У меня, знаешь, какой опыт? Двое своих богатырей, да и шесть внуков уже. Это тебе не шутки!
— Охотно верю. А варенье какое?
— Погоди! — женщина берёт в руки банку и, подставив её под утренние лучи солнца, искоса падающие из окна, внимательно рассматривает содержимое. — Ну точно, чёрная смородина. Вот, буквально на той неделе сварила. Будешь?
— Да, — окончательно осмелев, сажусь за стол и даже стягиваю один оладушек. — А вы не составите мне компанию?
— Почему бы и нет, — заговорщицки подмигивает Галина Семёновна. — Только кофе сейчас сделаю.
Пока старушка возится с кофемашиной, выкладываю в пиалу ароматное варенье и никак не могу сложить два плюс два: у Чертóва уютный дом, в прислуге — пожилая дама, которая заготавливает ему на зиму варенье, да и вчерашний ужин был без изысков и блюд высокой кухни. Всё вокруг по-домашнему. Очень просто. Без пафоса и желания бросить пыль в глаза. Вот только с образом старика это никак не вяжется…
— Вашим внукам очень повезло, — облизываю с пальца капельку варенья и едва не стону от удовольствия. — Вкусно!
— И полезно! — соглашается Галина Семёновна и садится напротив. — Ешь, давай, ешь! А то смотри, какая бледная. Кстати!
Женщина широко раскрывает глаза и, подняв в воздух указательный палец, добавляет:
— Чуть не забыла. Иван Денисыч просил тебя предупредить: сегодня к обеду приедет Жанна.
— Жанна?
— Ага, — без особого энтузиазма кивает Галина Семёновна. — Поможет тебе собраться к ужину.