— Кажется, я нашёл её, Марьяш, — произносит он вполголоса и снова устремляет взгляд к ночному небу. Глупый, в свете луны слёзы в его глазах сияют куда ярче любой из звёзд.
– Это же здорово, — чуть крепче сжимаю ладонь мужа и не спешу задавать вопросы. Знаю, какой нестерпимой болью в его сердце отзывается каждое слово. И всё же радуюсь, что спустя столько лет Влад сумел отыскать свою дочь. Он один, пожалуй, до последнего верил, что девочка всё-таки жива.
— Она почти не говорит, — голос дрожит, как и все внутри Осина. — А на её носу висят бестолковые очки с толстенными линзами. Без них она практически ничего не видит.
— Главное, что ты её нашёл! — у меня самой першит в горле. Глупая радость трещит по швам от горечи чужой боли.
— Яшка, она, возможно, никогда не станет нормальной. Не назовёт меня папой, — сквозь стиснутые зубы цедит Влад. Он на грани — это видно невооружённым глазом. — Как все не пойдёт в детский сад, да и первого сентября с букетом гладиолусов не сядет за парту.
Я хочу поддержать Осина, сказать, что это всё неважно, что любую трудность можно преодолеть, если веришь и любишь. А в его бесконечной любви к этой маленькой девочке я ни капли не сомневаюсь. Вот только слова никак не складываются в предложения, а едкие слёзы лишают голоса.
— Её Маруськой зовут, — Осин закрывает глаза, а у самого губы трясутся. — И я пойму, если ты не захочешь…
— Господи, Осин! — срываюсь и колочу парня в грудь, чтобы раз и навсегда выбить нелепые страхи из его головы. — Мы заберём её! Слышишь? Обязательно заберём! И неважно, какая она! Мы сделаем её счастливой! Мы справимся! Помнишь? Вместе мы сила!
— Помню, Яшка! Помню!
Влад останавливает мои попытки выбить из него дурь и сжимает в крепких объятиях. Я даже не думаю сдерживать слёзы, в то время как Осин шумно дышит, отчаянно путаясь пальцами в моих волосах.
— Ты уже видел её? — немного успокоившись, провожу ладонью по жилистой руке мужа.
— Да, — он кивает в ответ, но не спешит делиться подробностями. Молчание Осина настораживает.
— Сегодня утром, — спустя вечность добавляет он.
— И где малышка была всё это время? — простой вопрос, но, кажется, я на уровне подсознания знаю ответ и то, что он ножом пройдётся по сердцу.
— В считаных километрах от нас, — с непередаваемой горечью в голосе констатирует Влад, а потом, сделав паузу, осторожно добавляет: — В детском доме за Михайловским мостом.
Гулкий вдох. Дежурный выдох. Я умоляю сердце стучать чуть помедленнее, а сама лечу вниз, вдребезги разбиваясь об осколки воспоминаний о Ветре. Я пять лет гнала их поганой метлой из своей головы. В поту вскакивала по ночам, забывала есть, раненой птицей стонала любимое имя, скрючившись на полу в его пустой комнате. Изо дня в день обивала порог этого самого детского дома, за Михайловским мостом, только чтобы ещё раз увидеть Саву. Перестала общаться с отцом. С трудом окончила школу. И если с виду я все эти годы оставалась собой, то там, внутри, где у обычных людей бьётся сердце, у меня зияла дыра. Необъятная. Чёрная. И только Осин знает, каких усилий мне стоил каждый вдох все эти чёртовы годы…
До небольшой квартиры на окраине города мы едем молча. Поднявшись на пятый, не включаем свет. Возле приоткрытого окна на кухне обнявшись смотрим на ночной город. Осин рассказывает про Марусю. Её улыбку, веснушки на носу. А мне страшно представить, что творится сейчас в его душе. Как, должно быть, разрывается она от тоски по Вере. Как трещит по швам от боли за их маленькую дочь, за ненадобностью выброшенную за пределы нормальной жизни.
Девочка могла быть здоровой, её мать — живой, а Осин — счастливым. Но некоторые сильные мира сего сочли, что все на свете знают лучше; что вправе решать за своих детей, как и с кем им шагать в будущее, а кого навсегда вычеркнуть из памяти.
О том, что Вера не просто умерла, а скончалась при родах, мы узнали совершенно случайно. Страшная правда лишила Влада сна и поселила в сердце парня жгучую непримиримую ненависть к родному отцу. В этом мы с Осиным похожи, как близнецы…
Я плохо знала Веру. Видела её от силы пару раз. Простая девчонка с золотистыми локонами и наивно вздёрнутым носом. Из обычной, не самой благоприятной семьи. Они с Владом познакомились в полицейском участке, когда Осин, передумав лгать, решил помочь Ветру. Вера же пришла в отделение с матерью, чтобы забрать отчима, в пьяном угаре уснувшего где-то в парке, а проснувшегося уже за решёткой.