— Теперь и сам вижу, — цедит Моррис и переводит своё внимание к Чертову: — Я согласен на сделку.
Не успевает старик обрадоваться, как Ветров встаёт и, сославшись на неотложные дела, уходит.
Смотрю ему в спину. Широкую. Сильную. Ту, за которой когда-то пряталась от любых невзгод. И никак не могу понять, отчего всё пошло кувырком… Да и какой Ветров настоящий? Тот, кого я искала все эти годы? Добрый, отзывчивый, смелый… Готовый за меня в огонь и воду… Или тот, что сейчас бесстыже скользит ладонью по обнажённой спине Марины и, наплевав мне в душу, уходит?
Я смутно помню, как заканчивается ужин. Слова Чертова об акциях и контрольных пакетах и вовсе не задерживаются в моей голове. Впрочем, и Осин слушает деда вполуха, хоть и делает вид, что ему интересно.
В особняк Чертова мы возвращаемся ближе к ночи. Уставшие. Молчаливые. Потерянные. Влад провожает меня до спальни. Помогает раздеться и даже взбивает подушку, как я люблю. Он гладит меня по волосам и не лезет с вопросами. А я не скрываю слёз. Они тихие. Печальные. И отчего-то совсем несолёные. Скорее горькие. Я засыпаю под утро. Даже не так. Я просто отключаюсь. Не вижу снов. Совершенно не набираюсь сил. А когда открываю глаза, возле окна замечаю Влада. Жаль, что в свои семнадцать я не влюбилась в него. Скольких бы проблем нам обоим удалось избежать…
— Доброе утро, соня! — Осин словно чувствует, что я смотрю на него, и оборачивается.
— Доброе утро, — киваю, но вылазить из-под одеяла не спешу. Даю себе время еще немного понежиться в убаюкивающей мягкости перины и полюбоваться августовским солнцем, игривыми лучами обнимающим Влада.
— Всё хорошо? — Осин выискивает на моём лице слёзы, но заметив, как я улыбаюсь, немного расслабляется. Оттолкнувшись от подоконника, он подходит ближе и садится на край кровати.
Прикрываю глаза, когда его пальцы бережно касаются моей щеки, и впервые не думаю о Ветре. Горькое лекарство оказалось действенным!
Вот только Осин снова бередит едва зажившую рану.
— Я всю ночь думал, Яшка, что нам делать. Да что там! В последнее время я только и думаю о тебе, о нас… Знаешь, я же всегда был готов тебя отпустить. Как и ты, без оглядки верил в вашу с Ветровым любовь. Не мотай головой, Марьян! — Осин смеётся и прикладывает палец к моим губам, чтобы не думала перечить. — Тогда в собственном доме… На той проклятой вечеринке. Я же её видел… Эту самую любовь… В его глазах. В дрожащих пальцах, которыми он укутывал тебя в одеяло… В ударах, которых Ветер не жалел для Тохи… Я же трус! Меня всегда пугала перспектива занять место Булатова.
Осин растерянно треплет себя по волосам. Улыбается собственным каким-то мыслям. А потом снова обращается ко мне:
— Но вчера, Яшка, в глазах Ветрова не было ничего…
Я снова плачу. Дурацкая правда порой ненавистнее самой противной лжи. Хочу отвернуться, чтобы Осин не видел, какая я в действительности слабачка, но он не даёт. Вытирает мои щёки, а сам продолжает:
— В твоих вижу всё, Марьян: и обиду, и боль, и любовь, и надежду! А в его — пустота! Да не вырывайся же ты!
— Хватит! – умоляю Влада, не прекращая трепыхаться в его руках. — Прошу тебя! Хватит!
— Дед разделил свой бизнес на две части. Две равные части. Одну он отдал мне. Вторую продал Ветрову. Не знаю зачем, но Дьявол связал нас этой сделкой воедино…И я очень боюсь за тебя!
— Не стоит! Мне нет дела до Савы. Тем более и Савы больше никакого не существует. А судьба Сола Морриса меня совершенно не волнует!
— И все же…— тёплыми губами Влад касается моего лба. — Я не хочу, чтобы ваши с Ветром пути снова пересеклись. От Савелия в Соле Моррисе осталась только внешность, и мне не на шутку страшно за тебя… Понимаешь?
— Я справлюсь, Влад. Вот увидишь! — задираю голову, чтобы достучаться до Осина, и ненароком губами касаюсь его губ.
— Мы справимся, — шепчу, растворяясь в дыхании парня, и не спешу отворачиваться. — Вместе. Да?
— Да, — едва слышно отвечает Влад, а потом помогает найти утешение в мягкости своих губ.
Глава 6. Пожар
Марьяна.
Последние недели августа — удивительное время! Концентрированный сироп из летнего тепла и ностальгии. Отчего-то в преддверии осенней хандры начинаешь по-другому смотреть на мир. Наконец, замечаешь все прелести лета и до щемящей грусти не хочешь его отпускать… Правда, от твоего желания ничего не зависит. Это как в жизни. По крайней мере, в моей всё именно так…
— Марьяна! — голосит из комнаты Осин. — Я запутался! Выручай!
В родные края мы вернулись почти сразу после того неловкого поцелуя. Уже за завтраком Влад выдумал кучу несуществующих дел, чтобы запудрить Чертòву мозги, ну а я подыграла.