Алексей Львович уже ждал ее.
— Замечательно, что ты зашла, Галочка, — сказал он. — Так устаешь за день, что хочется живого человеческого общения.
— Да, конечно, сейчас горячая пора, — ответила Галя, садясь в кресло. Она привыкла к тому, что перед особо важными разговорами начальство зачастую долго беседует «за жизнь», и была готова стоически переносить эти разговоры, неотличимые один от другого.
— С тобой вот, всегда как-то легче становиться, — продолжал Алеша. — Да ты, впрочем, тоже небось устала.
— Да, немножко, — согласилась Галя.
— Давай, что ли, выпьем, — вдруг предложил шеф, доставая из шкафчика початую бутылку виски и высокие стаканы. Тут только Галя заметила, что Алексей Львович видимо уже выпил, не дожидаясь ее.
— Ты знаешь, Алеша, я за рулем сегодня, так что я не пью.
— Ну символически, — продолжал уговаривать начальник, — ты же хорошо ездишь, да и ехать недалеко, менты не остановят.
— Хорошо, но только полглотка, — нехотя согласилась Галя.
Обещанная деловая беседа грозила перейти в долгий разговор, а Галя сегодня действительно чувствовала себя усталой и рада была бы поскорей очутиться дома.
Темно-коричневая струйка с журчанием полилась в стакан. Галя поморщась, пригубила жгучую жидкость: она не любила виски, предпочитая хорошее вино.
Алексей Львович допил свой стакан до дна и тут же снова налил.
— Да ладно тебе, Галка, — сказал он, обнимая девушку за талию, — хрен с ней, с машиной, я тебе такси возьму, пей лучше.
— Нет, Алеша, я не хочу больше, — Галя попыталась убрать его руку, но он только засмеялся.
— Обижаешь, — сказал он и, взяв стакан, попробовал насильно влить виски в рот удивленной Гале.
— Что ты делаешь, Алеша, — возмутилась она, стараясь отодвинуть стакан.
Виски полилось через край, Галя почувствовала неприятный холод на груди и поняла, что полстакана уже опрокинуто ей на блузку. Ну вот, подумала она, блузка небось испорчена. Резким движением она еще раз оттолкнула алешину руку — стакан вылетел из нее и, упав на стол, со звоном разлетелся.
— Извини, — сказала Галя.
Алексей Львович все еще стоял тесно прижимаясь к ней, положив ей одну руку на бедро, а другой — той, в которой только что был стакан, — схватив за плечо. Лицо его побагровело, воздух с шумом вырывался изо рта.
— У тебя блузка испачкалась, — хрипло сказал он, спуская руку с плеча на коричневое пятно. — Надо застирать.
С удивлением, переходящим в ужас, Галя увидела, как он пытается расстегнуть ей пуговицу. Его толстые, поросшие рыжим волосом пальцы, дрожали.
— Алеша, ты что, сейчас собираешься ее застирать? — стараясь превратить все в шутку, спросила Галя.
— А почему нет? — ответил он, продолжая возиться с пуговицами и одновременно вцепившись другой рукой в галино бедро. На ее счастье, он был наверное уже достаточно пьян и поэтому пуговка все время выскальзывала из его увенчанных массивными золотыми кольцами пальцев.
— Алеша, перестань немедленно, — Галя почувствовала, как ее охватывает паника. Звать на помощь было некого: рабочий день кончился и они были вдвоем в офисе, Да и если бы кто-то и услышал ее крики — вряд ли бросился бы в кабинет всемогущего шефа, чтобы выяснить, что там происходит.
Мокрые губы Алеши шарили по галиному лицу. Отвращение поднималось в ней густой волной. Внезапно резким движением она схватила мужчину за волосы и дернула назад. От неожиданности Алексей Львович выпустил ее из своих рук. Отскочив в сторону, Галя сквозь слезы, прошипела:
— Подлец! — и с размаху залепила ему пощечину.
Резкий звук как будто остановил ее шефа. Он замер посередине комнаты, с изумлением глядя на Галю. Этого минутного промедления было для нее достаточно, схватив сумку, она бросилась вон из кабинета.
Рыдания душили ее: конечно она знала, что очень часто начальство пытается воспользоваться беззащитностью зависящих от него девушек, особенно в коммерческих структурах. Она даже неоднократно слышала различные истории о соблазненных или даже изнасилованных секретаршах и машинистках. Но одно дело — слышать про кого-то другого, и совсем иное — самой едва не стать жертвой подобного кошмара. Галя чувствовала то, что может чувствовать человек, всю жизнь читавший о каннибальских обычаях дикарей и вдруг после авиакатастрофы попавший прямо в стойбище людоедов. Чувство ужаса от только что пережитого увеличивалось от ощущения нереальности произошедшего. Разве она подавала когда-либо повод подумать, что ее можно так легко соблазнить? Разве она вела себя развязано, как, к примеру, ведет себя иногда Оксана? Нет, никогда. За что же она оказалась ввергнута в этот кошмар?
И Алеша, Алеша, как он мог так поступить? Ей казалось, что они хорошие друзья, а теперь, теперь, как он будет смотреть ей в глаза, когда протрезвеет? А она — ему? Галя тихо всхлипывала. Она схватила свой плащ, одиноко висевший в уже закрытом гардеробе, и уже собиралась выйти на улицу, как вдруг увидела Свету, поднимающуюся по лестнице.
Встреча со своей коллегой вовсе не входила в галины планы. Она отскочила в сторону и спряталась за колонной. Не заметив ее, Света стремительно взбежала на второй этаж. Галя захотела умыться, но решила, что лучше сначала сядет в машину и уже там приведет себя в порядок: Света с минуты на минуту могла появиться опять. С грустью поглядев на испорченную кофточку и застегнув плащ, чтобы скрыть пятно, Галя вышла на улицу.
Сегодня «девятку» ей удалось припарковать только за углом. Быстрым шагом она пересекла двор особняка, буквально чувствуя лопатками взгляд из алешиного кабинета, и свернула за угол.
Небрежно облокотясь на крыло ее машины стоял Михаил Мещерский. В руке он вертел темно-алую розу на длинном стебле, а на губах его играла улыбка, постепенно исчезавшая по мере того, как он рассматривал заплаканное галино лицо.
Глава седьмая
Увидев Михаила, Галя остановилась как вкопанная. За последние полчаса она совершенно забыла о том, что ждала его весь день. И вот теперь они встретились. Но — боже мой! — в каком она была виде. У Гали хватало воображения представить, как она выглядит со стороны: размазанная по щекам косметика, заплаканные глаза, растрепанные волосы. В таком виде она не хотела бы попасться на глаза никакому мужчине — но меньше всего Михаилу. Вот уж будет о чем им с Викой посплетничать! Да, Вика сполна получит компенсацию за ирин день рожденья!
Галя постаралась выглядеть независимой, будто в ее виде нет ничего необычного.
— Добрый день, — сказала она.
— Скорее, добрый вечер, — ответил Михаил. Вопреки обыкновению в его тоне не было усмешки; скорее, странная теплота. — Я уже отчаялся ждать тебя. Говорила, что работаешь до шести, а сейчас уже полседьмого.
Галя сомнамбулическим жестом взяла из его рук розочку.
— Спасибо.
— Не стоит благодарности. Как только я увидел тебя, я сразу подумал, что к твоим волосам должен пойти этот темно-алый цвет.
Галя слабо улыбнулась. Уже не первый раз, когда она слышала от Михаила приветливые слова, она пугалась, подозревая какой-то подвох. Но сейчас она чувствовала себя такой беспомощной после перенесенного потрясения, что с благодарностью оперлась на предложенную ей руку. Будь что будет, даже если он смеется над ней, она сделает вид, что не замечает его насмешек.
— Извините, мне надо привести себя в порядок, — и Галя решительно шагнула к машине.
— Я думаю, — сказал Михаил, — вам лучше зайти в кафе и там воспользоваться туалетом, если вы позволите мне дать этот совет.
Галя вспыхнула. Опять! Опять этот гордый, высокомерный тон! И как раз тогда, когда она расслабилась, когда она почти готова была поверить ему.
Впрочем, глянув в зеркальце, Галя вынуждена была признать его правоту: действительно, без воды здесь не справиться. Можно было, конечно, сразу уехать домой, но было как-то невежливо уехать, не поговорив с Михаилом: тем более, что он специально ждал ее. К тому же, ей нужно было прояснить вопрос с коммуналкой: в противном случае пришлось бы еще раз звонить и договариваться о встрече. Впрочем, возможно на всей ее работе после сегодняшнего можно поставить крест: наверное, ей придется уволиться из «Нашего дома». Впрочем, решила Галя, все это можно обдумать потом. Если не завтра, как Скарлетт, то хотя бы сегодня вечером, тем более, что на этот раз она не даст увести себя ни на какую презентацию.