В одной из комнат Галя увидела монитор, на экране которого переливался и мелькал спиральный узор. Неожиданно, она остановилась и не отрываясь стала смотреть на него. Множество цветов закручивались в неимоверное число спиралей, но все это движение не было хаотичным, наоборот, в этом чудился какой-то особый порядок. Галя почувствовала, что у нее легонько закружилась голова, а по всему телу прошла сладкая дрожь. Это было действительно чудесно.
Подошедший сзади Михаил обнял ее за плечи. Ей было приятно ощутить тепло его тела, она нашла его руку и пожала ее в полутьме. Гале казалось, что так они могут стоять бесконечно. Она не знала, сколько прошло времени, до тех пор, пока Михаил, нагнувшись, не прошептал:
— Пойдем, потанцуем.
Как зачарованная Галя пошла за ним, не спрашивая, куда. Они снова спустились во двор, где за прошедшее время соорудили что-то вроде дискотеки. Было прохладно и Галя подумала, что ей — да и никому из ее знакомых — в голову бы не пришло устраивать танцы на ночном весеннем морозце. Однако все находящиеся здесь воспринимали это как нечто естественное и Галя с Михаилом присоединились к танцующим.
Галя всегда любила танцевать и с удовольствием танцевала на вечеринках. Впрочем, так как сегодня, ей не приходилось танцевать никогда. Удивительная энергия, исходящая от Михаила, словно перелилась в ее тело. Она не отрываясь смотрела на его фигуру, то приближающуюся к ней, то отлетающую назад, на его сильные руки, скользящие в морозном воздухе и, вдруг, касающиеся ее плеч. Эти прикосновения каждый раз заставляли ее вздрагивать, сливаясь с музыкальной фразой в судорожном движении. Ей казалось, что она могла бы танцевать так до утра. Обнявшись с Михаилом в медленном танце, Галя прошептала ему на ухо:
— Это удивительно… Спасибо.
Он ничего не сказал, только провел рукой по ее напряженной спине — и она еще крепче прижалась к нему.
Поздно ночью они возвращались по бульварам к ее машине. Михаил нежно обнимал ее за плечи и Галя шла, как во сне. Их шаги гулко раздавались в морозном воздухе.
— Так холодно, — сказала Галя, — не вериться, что уже март.
— Весной по ночам всегда так, — ответил Михаил, — по-моему, это самое красивое время года. Посмотри — улицы совсем пусты, залиты ярким, каким-то потусторонним светом луны, то, что растаяло за день, уже снова замерзло…
— Да, это прекрасно, — согласилась Галя.
Они дошли до особняка «Нашего дома» и Галя подумала, что сейчас, ночью, он кажется даже каким-то зловещим, словно от него исходит непонятная угроза. И тут она вспомнила, что так и не поговорила с Михаилом о его коммуналке.
— Послушай, — мягко сказала она, боясь опять разозлить его, — извини ради бога, но как там с коммуналкой, Михаил?
— По-моему уже можно Миша, — царственно сказал он, протягивая ей руку словно для знакомства.
Пожимая его большую сильную ладонь, Галя вспомнила, как всего в нескольких метрах отсюда — в офисе — она впервые прикоснулась к его руке, когда он подавал ей папку.
— Так что там с коммуналкой, Миша?
— Нет никакой коммуналки, Галя, — спокойно ответил он.
— То есть как нет?
— То есть она, разумеется, есть, почему бы ей не быть, но только никто не собирается оттуда расселяться. Во всяком случае в этот «Ваш дом».
Галя остановилась в изумлении. Старые подозрения ожили в ней с удвоенной силой.
— То есть ты обманул всех?
— По-моему, — улыбнулся Миша своей привычной улыбкой, — в конце концов получилось неплохо, неправда ли, Галочка?
И он осторожно взял ее рукой за подбородок, подняв ее лицо.
— Лжец! — крикнула она и, оттолкнув его, бросилась бежать. Ей казалось, что он вот-вот догонит ее, но, добежав до машины, она увидела, что Миша неподвижно стоит там, где стоял. Галя заколебалась — внезапно ей захотелось броситься к нему и извиниться за свою вспышку, но в этот момент он сказал:
— На этот раз у меня нет ключей от твоей машины, поэтому, чтобы вернуться за поцелуем, тебе придется придумать предлог самой.
В ярости Галя вскочила в машину и резко тронула с места. В зеркальце заднего вида она видела, как Михаил поднял руку в ироническом прощальном жесте — и затем скрылся за поворотом.
Глава восьмая
Никогда еще Галя не чувствовала себя так плохо, как утром следующего дня, когда она ехала на работу. Впереди ее не ждало ничего хорошего. История с коммуналкой оказалась дурацким розыгрышем, непонятно, для чего устроенным (Галя подозревала, что здесь не обошлось и без Вики. Впрочем, вряд ли им удастся так уж надсмеяться над ней), на работе ее ждал Алексей Львович, с которым после вчерашнего она и так не знала, как заговорить, тем более — о накрывшейся арбатской коммуналке, на которую он возлагал такие надежды.
Проезжать мимо того места, где они вчера расстались с Мишей, было просто физически больно. Слишком хорошо Галя помнила, как всего за минуту до ссоры была счастлива. Слезы навернулись ей на глаза. Сжав губы, она заставила себя прекратить — достаточно и того, что она прорыдала всю ночь.
Первой, кого она увидела на работе, была Света.
— Привет, Галочка, — игривым тоном сказала она.
— Доброе утро, — стараясь подавить раздражение, ответила Галя.
— Как арбатская коммуналка?
Галя застыла. Это было как удар в лицо, сразу, стоило ей переступить порог офиса. Закусив губу, она ответила:
— Оксана была права, полная лажа.
— Может быть, — все тем же сладким голосом продолжала Света, — тебе надо было отдать это дело мне?
— Дела-то там никакого и нет, — примирительно сказала Галя, — я же говорю: пустышка.
— Тебе видней, — и, недовольно хмурясь, Света удалилась.
Галя села за рабочий стол и попыталась сосредоточиться. Мысли, однако, разбегались, а точнее — вертелись вокруг одного и того же. Миша и Вика, коммуналка и Алеша, слезы вечерние и слезы ночные.
В одиннадцать случилось давно ожидаемое: позвонил Алексей Львович и официальным тоном попросил зайти к нему. Приготовившись к худшему, Галя взяла папку с документами и пошла.
«Ну, — размышляла она по дороге, — выгнать он меня не выгонит: не за что, да и работник я одна из лучших. А выгонит — так я в любую другую фирму устроюсь, хоть в „Рафаил и Адам“, хоть в „Лермонт“ — меня там в общем знают и всегда будут рады видеть. Квалификация, — успокаивающе подумала Галя, — вот то, что стоит любых денег».
На этот раз Алексей Львович восседал в своем кресле во главе стола, внимательно изучая поверх галиной головы огромную хрустальную люстру.
— Садитесь, Галина Андреевна, — сказал он.
Внезапно Галя поняла, что после общения с Мишей перестала бояться своего имени-отчества, как это было все эти годы. Она вспомнила вчерашнее, и вдруг ей стало смешно — контраст был слишком разителен: то «Галочка», то «Галина Андреевна». То, что было у Миши так вызывающе и маняще, то у Алеши выглядело глупым и самоуверенным. Достаточно было сравнить одного с другим, чтобы почувствовать, что власть — нечто большее, чем деньги и возможность карать и миловать.
Она села.
— Расскажите мне про арбатскую коммуналку, — холодно попросил Алексей Львович.
— Надо признать, Алексей Львович, — начала Галя, решившая не оставаться в долгу, — что Оксана была права. Этот Мещерский просто безответственный человек. Никто в этой коммуналке не собирается расселяться.
— Откуда вам это известно? — буркнул шеф.
— Я связалась с ним и он сам мне признался в этом, — честно сказала Галя.