Оркестр заиграл очень знакомую мелодию, в которой легко узнался один из её любимых композиторов — Ян Сибелиус, так что никакого желания отказывать Малфою у неё не было. Грейнджер вложила свою ладонь в его, сжимая пальцы, и он вывел её в центр зала. Остановил среди других танцующих пар и притянул к себе осторожно, словно боялся навредить. Драко даже не подозревал, насколько защищённой в его обществе Гермиона себя чувствовала.
Они остались одни в целом мире, покачиваясь под спокойную музыку, не обязывающую ни к какому сложному вальсу. Только он, она и этот танец. Если счастье и существовало где-то в этом мире, то сейчас оно жило в этом мгновении. В воздухе, которым они обменивались, в почти невесомых касаниях. Гермиона невольно прикрыла глаза, прислонившись своей щекой к его, чувствуя едва заметную щетину нежной кожей. Она бы осталась в этом мгновении навсегда, будь у неё возможность. В этом ощущении чистой, девственной умиротворённости. Она не слышала никаких затворов камер, потому что их и не было. Словно никто, ни одна личность в комнате не смела прерывать их идиллию, выстроенную в этом зале, наполненном людьми. Их сердца бились в унисон, почти в такт лёгкой мелодии.
— Давай не поедем в Лондон, — прошептал Драко куда-то ей в волосы, вызывая улыбку на её губах.
Гермиона крепче схватилась за его плечо и с трудом уговорила себя не положить голову ему на грудь. Не оставалось у неё сейчас ни рамок приличия, ни принципов поведения в обществе. Пропало всё.
— Нет. Ты же знаешь, у нас ещё Рон и Харрис.
— Тш-ш-ш, — остановил её Малфой, проводя ладонью вверх вдоль позвоночника. — Не порти момент Уизли и политикой. Пожалуйста.
— Мы на политическом вечере, — с усмешкой напомнила ему Гермиона, и Драко приглушённо засмеялся.
— Всё равно не порти. Останься здесь, в Америке. Гермиона. Останься со мной, — он шептал так отчаянно, словно она собиралась покинуть его навсегда.
Это разбивало ей сердце.
Грейнджер отстранилась от него всего на долю секунды, чтобы посмотреть в глаза и увидеть там такое острое желание оставить её подле себя, здесь. Но всё равно покачала головой.
— Нет.
Малфоя развеселило её упрямство, поэтому он резко развернул девушку в сторону, а затем вернул обратно к себе, уже куда ближе, чтобы наклонить, почти касаясь её губ своими. Как же мало его останавливало от того, чтобы поцеловать её здесь и сейчас, заявить права на неё перед всем миром.
Буквально.
Музыка стихала, оркестр перестраивался на следующую композицию, а Гермионе было мало. Ещё немного Драко рядом с ней, ещё совсем чуть-чуть его дыхания на губах и ладоней на коже. Казалось, что этого мгновения ей никогда не будет достаточно. Но оно закончилось, было нещадно разрушено более яркими аккордами весёлой мелодии.
Министр сделала шаг от него, Малфой подхватил её руку, чтобы оставить на тыльной стороне ладони нежный поцелуй. Жаль только, что тот был похож на прощальный. Так и хотелось попросить его не уходить, остаться. Был бы у неё выбор… После поклона Драко скрылся в толпе, и её сердце замерло в груди. Бежать за ним она не стала. Это было его решение и её отказ.
Вечер близился к окончанию, а поэтому дожидаться чего-либо ещё Гермиона не стала. Она приподняла подол платья, чтобы подняться на лифте обратно в свою комнату. С воспоминаниями об этом совершенно особенном вечере, она снимала с себя одежду, украшения, складывала вещи в чемодан. Приём должен был стать одним из сотни таких же одинаковых, но занял своё место в её сердце.
Впервые за долгие месяцы Грейнджер раскрыла личный дневник, стремясь записать каждую деталь, пока те ещё были живы в памяти. И будто не страницам, а кому-то другому она рассказывала и о платье, и о танце, и о словах Малфоя. Она обязана была записать всё, лишь бы ничего не потерять в сознании. И на последней строчке, где должна бы стоять точка, её рука застыла. Гермиона прищурилась, задумчиво осматривая написанное. И в ту же секунду отбросила блокнот от себя, встала с кровати, не потрудившись завершить начатое, вышла из комнаты, тихо прикрыв за собой двери, и посмотрела на соседнюю. После короткого стука, ответа на который не последовало, Грейнджер хотела уже развернуться и уйти, но, толкнув дверь, она выяснила, что комната не была заперта. Словно ждали её одну…
В номере было темно и пусто, только звук льющейся воды да тонкая полоска света из ванной напоминала о том, что здесь кто-то живёт. Гермиона посмотрела в ту сторону и набрала в лёгкие воздуха. Мерлин, что же она творила… Джинни сказала бы, что строила свою жизнь. Трудно было бы с ней не согласиться.
Босая девушка аккуратно проникла в ванную, где Драко стоял под струями воды в душе спиной к ней. Закрыв за собой двери, она прижалась к стене и в последний раз всё обдумала. Назад дороги уже не будет, так ведь?
Гермиона схватилась за пояс своего простого шёлкового халата и дёрнула его в сторону. Ткань упала к ногам. К ней же отправилось и белье. А Малфой заметил её присутствие, чуть повернув голову. Он застыл, словно ждал, что девушка сделает дальше. Она бы сама хотела знать. Перешагнув через кучу одежды на полу, Гермиона отодвинула пластиковую шторку душа в сторону. Драко тут же обратил к ней свой взгляд, жадно пожирая контуры тела глазами.
— Я подумала, ты не откажешься от компании.
— От твоей? — он приподнял бровь, усмехаясь. — Никогда.
Девушка забралась внутрь, тут же вставая под горячие струи воды, подняла к Драко свои невинные глаза, а он задвинул обратно их единственную преграду от реального мира. Гермиона подалась вперед, и Малфой накрыл её губы своими.
Это было чертовски опьяняющим чувством — целовать его вот так, пока горячая вода стекала вниз по плечам. Его поцелуй был мягким, но требовательным. Скорее даже голодным, потому что Драко притягивал девушку к себе чересчур сильно, боясь потерять, будто она вот-вот растворится в воздухе, и всё это окажется сном.
Гермиона прошлась вверх по его руке, зарылась пальцами в мокрые волосы, тут же углубляя поцелуй. На его языке чувствовался алкоголь, выпитый на приёме, но пьянил отнюдь не он. Пьянил сам Малфой, и его руки на её талии, на бедрах. Черт возьми… Вряд ли для него это значит что-то больше простой интрижки, но для Грейнджер это почти целая вселенная. Внизу живота что-то затрепетало, словно крылья бабочки касались изнутри, пока их языки ласкали друг друга.
Он весь вечер смотрел на неё так, как никто другой, и наконец-то те мечты, казавшиеся далекими и нереальными, были воплощены в реальность.
Драко отстранил её от себя и посмотрел в её глаза так, словно по-прежнему не верил. И через секунду накрыл губами то чувствительное место на шее, где ощущалось каждое биение пульса.
Гермиона расплывалась в его руках, в его прикосновениях и поцелуях, пока вода глушила тихие вздохи и стоны. Пальцами правой руки Малфой провёл по её позвоночнику, ощущая каждую косточку под своим касанием, и заставил девушку выгнуться себе навстречу. Грейнджер засмеялась ему в шею, чертя линию по его груди ладонью.
Для него она была великолепна. Идеальна во всем, что только может быть в женщине. Каждый изгиб аккуратных бёдер, тонкой талии и даже небольшая грудь. Драко был готов поклоняться ей и покрывать поцелуями каждый миллиметр тела, если Грейнджер ему позволит. Ему хотелось оставить на её шее хотя бы парочку красных отметин, но он пообещал себе сделать это позже.
Гермиона в его руках казалась слишком хрупкой, Драко было страшно сломать её, когда он толкнул её к стене. Резкая вспышка холодного кафеля на коже спины ярко контрастировала с тёплым телом Малфоя, к которому девушка прижималась, и с каплями воды, что стекали вниз по лицу. Драко снова гулял по ней взглядом, заставляя только этим покрываться всё тело мурашками.
— Я не позволю тебе уехать назад в Лондон утром, — почти приказал Драко на выдохе.