— Хозяин сообщил, что пистолет не был заряжен, и патроны остались нетронутыми, но они лежали в запертом шкафу, где и должен был находиться пистолет. Полицейские не заметили никаких признаков того, что парень куда-то ходил, кроме кухни. Он и проник внутрь, разбив окно на кухонной двери. Значит, он вломился в дом потому что был голоден. Ел пока не наелся. Схватил остатки еды и пистолет со стола после чего ушел, оставив посуду в раковине. Где взял патроны неизвестно. Мы проверили все места, где бы он мог их достать, но никто не помнит его.
— Кто-нибудь в Канзасе видел его?
— Когда пистолет оказался нашим орудием убийства, парни в Канзасе поспрашивали, хотя и прошло несколько месяцев, этот парень запомнился. Поэтому да, нашего бродягу видели три человека. Подросток, выходящий после смены из ресторана быстрого питания, мужчина, выгуливающий собаку, и мамочка, которая шла к своей машине, чтобы забрать ребенка с детского сада.
— Значит там его видели.
— Да. Хотя во время ограбления его заметили поблизости, но ни до, ни сразу после ограбления он замечен не был. У нас есть доказательства, что наш бродяга — настоящий бродяга, проделывавший путь от среднего Канзаса за сотни миль отсюда. А вот чего у нас нет, так это понимания, откуда изначально начал свой путь этот парень. За пределами Канзаса и округа Грант его никто не видел. Но теперь у нас есть листовки и фотографии, разосланные во все приюты для бездомных в сорока восьми штатах. Если этот парень отправится на поиски еды или еще чего-нибудь, что ему можем потребоваться, у нас есть все, чтобы прижать его. Просто пока он не в наших руках.
— В Канзасе были обнаружены отпечатки пальцев?
Хикс покачал головой.
— Как и в грузовике, все чисто. Любезный гость. Положил всю посуду в раковину и стер отпечатки.
Черт.
Я протянула руку и обхватила его предплечье.
— Даже если бы он был у тебя, ты не смог бы исцелить боль Фэйт.
— Ты и права, детка, и нет. Жертвы подобных преступлений немного успокаиваются, когда дело закрывают. Они получают понимание того, что произошло. Знают, что справедливость восторжествовала. Это не чудодейственное лекарство. И рана еще долго будет кровоточить, а шрам не исчезнет никогда. Но это помогает.
Я кивнула, потому что поняла его правоту. Он не мог не знать.
Хикс оглянулся на улицу.
— Я должен сделать это для Фейт.
— Ты сделаешь все, что в твоих силах.
Он снова сосредоточил внимание на мне.
— Я знаю. Каждое утро первым делом я открываю папку с делом и просматриваю ее в надежде, что какая-то деталь бросится мне в глаза, появится новая идея, ниточка, хоть какая-то зацепка. Но ничего не выходит. И это не отменяет того факта, что я должен найти этого парня и положить конец этому делу для Фейт и ее детей.
Я наклонилась в его сторону и дала все, что только могла, пусть это и было достаточно мало.
— Она не приходила. Я позвоню ей. Если ей нужно, я сама приду к ней, сделаю ей прическу, поболтаю, узнаю, как она себя чувствует. Поговорю с Лу и другими женщинами, начну лучше за ней присматривать. Я не давила на нее, потому что не знаю, через что она проходит, и думала, ей нужно какое-то время. Может, настало время действовать, помочь ей собрать осколки жизни после Ната и найти способ жить дальше.
— Думаю, это хорошая идея, Грета.
Я кивнула.
— Позвоню ей завтра.
Он вывернул руку, чтобы поймать меня. После чего положил наши руки на подлокотник кресла, повернув мою ладонь так, чтобы без проблем провести пальцами по внутренней стороне.
Касаясь пальцами моей руки, он наблюдал за процессом.
Я позволила ему, и некоторое время молча наблюдала за озабоченностью на его красивом лице, зная, что за этим стоят тревожные и печальные мысли, и размышляла насколько повезло жителям округа Маккук, что шерифом стал человек настолько неравнодушный.
Наконец, я заговорила.
— Я не знаю, чего ты хочешь от меня Хикс, но чем бы это ни было, я здесь. Я выслушаю. Принесу бурбон и посижу с тобой. Принесу пиво и сделаю тебе ужин. Тебе всего лишь надо сказать.
Его глаза блуждали по моему лицу.
— Ты все делаешь правильно, милая.
Я слабо улыбнулась.
Он перевел взгляд на улицу, все еще касаясь моей руки.
Я придвинулась бедром к краю кресла, наклонилась к Хиксу и опустила голову ему на плечо.
Мы оба сидели на холоде — эти деньки были последними до того, как холод загонит нас внутрь, и изучали улицу, позволяя ее покою окутывать нас.
Голос Хикса был менее напряженным, но не менее измученным, когда он пробормотал:
— Бурбон и разминка сейчас пришлись бы кстати, детка.