Поднявшись по лестнице к дому, я обещала детям, что скоро вернусь.
— Не можешь ты идти в таком виде, — сказала Керри, — надень хотя бы пальто.
И я заметила, что вся дрожу.
— Надо перевязать рану, — заявил Питер, — К тому же телефон могли уже подключить.
Я снова вытерла кровь с ноги, и они повели меня к дому.
Пока мы шли, я поняла, что не могу оставить их одних, пока не узнаю, что происходит в городе.
— Давай выбросим наш суп из консервов и поедем в Оушен Бич вместе, — предложила я, когда Питер открывал дверь. — У нас будет прекрасный завтрак: устрицы, омар…
В дверях кухни Питер остановился так неожиданно, что мы буквально налетели на него. Керри толкнула его вперед, но он стоял как столб. Я подошла поближе, чтобы увидеть, что случилось.
Там был Джоэл. Или Джоэл — Тони. Он стоял возле кухонной плиты и смотрел на нас.
— Входите, — сказал он.
Мы медленно вошли.
В руке у него был открытый нож с пружинным лезвием.
Глава 14
Лезвие поблескивало в свете лампы, и от небрежности, с которой он держал нож, становилось еще страшнее. В нем сквозила игривость мальчишки, разоряющего птичье гнездо, радость новизны, постепенно переходящая в манию убийства без злобы, без умысла и без жалости.
Он улыбнулся, кивком предложив нам сесть. Я взглянула на Керри и Питера, боясь, что они могут не воспринять его всерьез. Но они сели возле кухонного стола, полностью отдавая себе отчет в опасности. Мне пришло в голову, что мы можем попытаться бежать. В суматохе кто-нибудь наверняка уцелеет. Но кто-то будет пойман и попадет под нож. Казалось, он прочел мои мысли и покачал головой.
— Не надо, Нора, — усмехнулся он, — не глупи.
Он имитировал фразу, которую я сотни раз произносила при нем детям. Когда-то раньше я уже видела его таким, любующимся собой… И тут я вспомнила его день рождения. Когда он привел всех к машине и сделал вид, что нашел там серьгу, я подумала, что он перебрал шампанского. Помню, как он расстроился, когда его фокус раскусили, помню, как расстроилась Шерри. Утром ее нашли с отрезанной головой. От этой мысли холодок пробежал у меня по спине.
Чтобы побороть страх, я спросила:
— Что тебе надо?
Немного переиграла, но он, наслаждаясь собой, не обратил на это внимания.
— Ты же знаешь, сестренка, я всегда следую за тобой.
Меня очень поразило это слово — «сестренка». За всю нашу жизнь он ни разу не называл меня так. Тут, кажется, во мне заговорил писатель — выбор стиля, построение фразы… Еще больше, чем его необычное поведение, это заставило меня понять, что передо мной чужой человек.
— Помнишь, когда ты пришла ко мне домой и забрала с собой? — спросил он. — Когда это было? Где-то в полдесятого?
Я смотрела на него, пытаясь сообразить, что он имеет в виду. Но странные изменения в манере разговора, то, как он разглядывал меня исподлобья, свели на нет все мои попытки понять значение его слов. Сквозь прежние, дорогие мне черты проступало чужое лицо. Лицо, которое я видела на фотографиях, снятых на Таймс-сквер, лицо подростка с немного раскосыми глазами и болезненным взглядом. Я думала о том, где мог Джоэл увидеть эти фотографии и заразиться комплексом супермальчика в магической куртке.
— Ну, ты, слушай меня! — его тон вернул к реальности. — Я приехал вчера вместе с тобой. Мы приехали вместе.
Я слушала его, остолбенев.
— Когда мы сюда приехали? Около полуночи? - спросил он.
Наконец я начала понимать.
Он собирается создать себе алиби, будто ехал из Нью-Йорка вместе с нами. Пока полиция будет разыскивать Тони Переса, Джоэл будет вне подозрений. Или, точнее, тело Джоэла. У меня возникло странное ощущение, что Джоэла в этом теле оставалось все меньше и меньше.
Тут мы услышали шум приближающегося автомобиля. Возвращался Ольсен. Джоэл поднял голову и прислушался. Я почувствовала грозящую нам опасность.
— Это сторож, — пояснила я. — Он возвращается, чтобы промыть трубы. Пожилой человек с артритом.
Я тут же пожалела о том, что сказала. Он мог почувствовать в моих словах угрозу и разозлиться. Я не знала, на что он способен. Каждая секунда решала нашу судьбу.
Как только я договорила, он принял решение. Быстро подошел к стулу, на котором сидела Керри, схватил ее длинные светлые волосы и одним движением намотал их себе на запястье. Когда он коснулся лезвием ее шеи, у меня перехватило дыхание.
— Теперь, — сказал он, — мы сыграем.
Мы молча уставились на него.
— Видишь шахматы? — спросил он.
Питер был мертвенно бледен, но храбро посмотрел туда, куда было указано. На кухонном столе лежала найденная мною лишь недавно шахматная доска.