— Вы старались принудить меня, да! — выкрикнул я, — Кучка негодяев, вы меня уверяли, что Ник ничего не узнает, если я соглашусь предстать перед вашим так называемым правосудием. Но вы рассчитываете открыть ему всю грязь потом, не так ли?
Гольд с презрением посмотрел на меня.
— Единственная вещь, которую я вам обещал, Хаббен: если вы согласитесь играть в игру, Николас не будет присутствовать на слушаниях. Если только вы не предпочитаете видеть его там, рядом с вами, чтобы он смотрел на вас с соответствующим выражением?
Я принялся приковывать велосипеды цепью к решетке Центрального парка, а Ник смотрел на меня с выражением, которое бывает только у него. И как всегда в таких случаях, у меня возникло впечатление, что он здесь старший.
— Ну что же, согласен, старина, я слишком осторожен, — сказал я ему. — Но по мне лучше так, чем видеть пару черных ковбоев, уводящих наших лошадей у нас на глазах.
— Я предпочел бы, чтобы ты не выражался подобным образом.
— Я не хотел.
— Вот те на! Еще один замшелый консерватор.
— Ой! Можно подумать, что ты людей не обижаешь.
Мы прекрасно понимали друг друга. Было немало вещей, на которые мы смотрим по-разному, и вся соль состоит в том, чтобы не терять чувства юмора по отношению к ним.
Мы поднимаемся на вершину холма и усаживаемся там, прислонившись к камню и храня молчание. Я вырываю травинку, провожу тонким стебельком по одной, затем по другой щеке.
— Итак? — спрашивает Ник.
— Я не знаю, как лучше выразиться. Подыскиваю слова поточнее.
— В основном покороче, да?
— Да.
— Ну и что?
— Ладно, решено. Вы с матерью с завтрашнего дня переберетесь к бабушке и дедушке. А послезавтра она отправится в Мексику оформлять развод.
— Одна?
— Да.
— Ты не думаешь, что я должен поехать с ней?
— Нет. Она не желает никого видеть.
— Но ты не думаешь, что там несколько опасно? Я хочу сказать…
— Я знаю, что ты хочешь сказать. Но мексиканский адвокат и его жена — друзья мистера Гольда. Он уже предупредил их, и они за ней присмотрят. Ожидая мать, займись бабушкой и дедушкой. Для них это столь же неприятный момент, который нужно пережить.
— Вот те на… А они подумают то же самое обо мне… Мне бы не хотелось пока там появляться.
— Мы не можем так поступить, Ник. В конечном счете это тяжкий момент для всех.
Молчание. Тягостная пауза. Наконец он спросил:
— Что происходит? Что-то не складывается?
— Не знаю. Столько всякого. И всяких обстоятельств…
— Я, например?
— Нет. Вовсе нет. Только не ты. И не забивай такими мыслями себе голову.
— Я не могу этому помешать.
— Советую тебе поскорее выбросить это из головы. Поверь мне, ты был лучшим в нашей жизни.
— Тогда что не складывается?
— Я тебе сказал. Всякое. Все меняется. Ты понимаешь, двое людей создают семью и все идет отлично. Но люди меняются. Это единственная вещь в мире, в которой можно быть уверенным. Люди меняются. И то, что было у них общего, может потеряться в пути.
Он посмотрел на меня со свойственным только ему выражением.
— Бабушка с дедушкой не изменились.
Я подумал о Джулиусе и Дженниш Береш, о своем первом визите к ним. Вздохнул и сказал сыну:
— Иногда я сожалею, что ты полукровка. Эта половинка заставляет обрезать тебя волосы на четверть?
— Pilpoul.
— Так это будет по-еврейски?
— На иврите. Но бабушка с дедушкой никогда не менялись, не так ли?
— Да. Только я полагаю, что их различие не было таким глубоким, как между твоей матерью и мной.
Вновь молчание. Я слежу за многочисленными прохожими, пытаюсь представить магические слова, способные немедленно излечить все раны моего сына. Их нет. Я не смог заставить себя позавтракать; теперь депрессия и голод вызывают тошноту. Хочу расплакаться, но не могу.
— Я тебя когда-нибудь увижу? — спрашивает Ник.
— Каждый уик-энд, если только пожелаешь. Я переселяюсь, нашел квартиру ближе к центру, рядом с Гринвич Виллидж, там будет комната и для тебя. Ты будешь у себя дома. Ты сможешь приходить туда прямо из школы в пятницу и оставаться до вечера воскресенья.
— Бабушка и дедушка знают?
— Это часть нашего соглашения. Они все знают.
— Идет. Ты понимаешь, они всегда так обо всем хлопочут, что мне не хотелось бы…
— Нет, они понимают, что ты будешь приходить только на выходные. Впрочем, тебе не придется долго жить у них. У вас с матерью вскоре будет своя квартира, как только мистер Гольд найдет что-то подходящее.
Я заметил, что лучшее средство преодолеть неловкую ситуацию — говорить невесть что. Нанизывать слова, как бусинки. И главное — смотреть прямо перед собой, не повернуться к Нику, лишь наблюдать за чернокожими и пуэрториканцами, оставляющими за собой на тропинке у наших ног обертки от жвачки, пакетики от попкорна и пивные банки.