И самое дерьмовое — контракт Андерса Грандаля там, в комнате. Положи руку на него, он наделен магической силой.
И Вивьен тоже там, в комнате.
Укрытый решеткой, радиатор свистел и клокотал, но комната показалась мне неприятно прохладной. Я заметил, что занавески слегка колышутся. Закрывая окно, несколько мгновений я созерцал лежавший у моих ног Копенгаген, плоский и сероватый на темном фоне. Внизу, неподалеку отсюда, был вокзал, я видел его тускло освещенные перроны. Подошел игрушечный поезд, и из него, как муравьи, высыпали пассажиры. Большая неоновая реклама светилась на здании напротив и отбрасывала зеленоватый отблеск каждый раз, как только зажигалось слово «Боулинг».
Вивьен нежно ласкала мой обнаженный живот.
— Что за город, — прошептала она. — Неудивительно, что Гансу Христиану Андерсену понадобилось погружаться в страну мечты.
— Тем не менее тут есть сады Тиволи.
— С царством сосисок и машин под ними. Задерни занавески.
— Никто не может нас увидеть, мы слишком высоко.
— Я знаю. Но все же закрой.
Я поискал и нашел шнур, потянул за него. Старые шторы сомкнулись.
— Какие пыльные, — заметила Вивьен. — За те деньги, которые ты платишь, дирекция должна бы предупреждать об этом.
— Платит издательство.
— В таком случае, черт с ними.
Обнаженная, она уселась перед открытым ящиком комода, просмотрела ассортимент белья фрау Герды, которое разложила там Карен. Потеребила пальцами кисею и кружева.
— Очень даже «люкс», — заметила она, имитируя говор Карен, — У этой шлюхи Карен неплохой вкус, весьма своеобразный.
Она поднимается, встает перед огромным зеркалом, держа перед собой ночную сорочку. Она такая же рослая, как и Карен, но более массивная. И в то время как Карен использует лишь макияж, эта выделяет не только губы, но и соски. Различия бросаются в глаза. Карен холодна и разыгрывает страсть. На профессиональном жаргоне — она знает, как возбудиться, и возбуждается еще больше, если речь идет о деньгах. Вивьен не разыгрывает страсть, она сама достаточно страстна. Стоя перед зеркалом с полуприкрытыми глазами и приоткрытыми губами при сжатых зубах, с раздувающимися ноздрями, она не восхищается своим телом, как это делает Карен, но оценивает возможности его использования. Тело — это профессиональный инструмент, и обожает она его функции, а не само тело.
Она надевает сорочку. Красные соски кажутся черными под дымчатой кисеей.
— Так любишь? — спрашивает она у моего отражения.
— Люблю.
Она с интересом изучает отражение. Как балерина, поднимает и закладывает за голову руки.
— Волоски в подмышках, надеюсь, тебя не шокируют?
— Нет, но как американцу мне кажется это неудобным.
— Но я уже давно интернациональна, дорогой. И может быть, несколько упряма.
Она поворачивается к зеркалу, смотрит на меня, вначале на меня, а затем на кровать. Я киваю.
— Спешить некуда.
— Я вижу. Ожидание — половина удовольствия. Как когда идешь к дантисту.
Я смеюсь, это ее удивляет, поэтому я объясняю.
— Теперь я знаю, кто ты. Впервые, когда я тебя увидел, я действительно шел к дантисту.
— В тот день в отеле? Маленький обалдевший разносчик?
— Нет, накануне. На тротуаре Фледжер-стрит. Ты выходила из своей машины. Первое, что бросилось в глаза, — твой зад и ноги. Ты наклонилась поправить застежку на туфле. Прямо посреди дороги.
— Я делала это мастерски. Чтобы возбудить мужчин.
— Ты странным образом возбудила и меня.
— Я знаю. Ну что же, выпьем стаканчик за приятные воспоминания?
— Аквавит со льдом?
— Отлично. Правда, если лед старика Грандаля не растаял.
Несмотря на звонок, никто не пришел убрать со стола, и, зная теперь обслуживание в «Регале», я был почти уверен, что все останется до утреннего визита горничной.
Вивьен, гримасничая, оглядела стол, выудила белый кусочек курицы и принялась его жевать.
— Грандаль с компанией неплохо поработали.
— Безусловно.
— Это датская привычка.
— Как и все остальное.
— Я предпочитаю остальное, — заметила она. — Остался лед?
Горстка льда плавала на поверхности. Я выловил его, бросил в стакан и залил водкой. Все это протянул Вивьен.
— Ты не будешь?
— Выпьем вместе.
Поочередно мы пили до тех пор, пока стакан не опустел, затем она мне улыбнулась.