Я решил, что это наверняка не те мыслящие жители планеты, с которыми я «разговаривал» по радио. И все же у меня было убеждение, что где-нибудь здесь я встречу и их. Следом за одним из вициниан я вошел через узкое отверстие в ближайшее здание. Темный коридор со слабо отсвечивающими зелеными стенами довольно круто спускался вниз и кончался просторным, но низким залом, в котором несколько десятков вициниан занимались чем-то вроде ручной лепки странных глыб из пластической массы. Тут интерес к моей особе был еще меньшим. Более того, вициниане даже оказывали сопротивление, когда я пытался отвлечь их от этого занятия,
Из зала в различных направлениях разбегались другие коридоры, которые, как правило, вели в такие же залы, большие или меньшие по размеру. Я спускался все ниже и ниже, везде наталкиваясь на вициниан, занятых тем же делом.
Проблуждав часа два, я решил возвратиться. Меня охватило все возраставшее беспокойство. Не потому, что я боялся заблудиться — ботинки скафандра оставляют при каждом шаге химический след, регистрируемый на обратном пути специальными приемниками системы ориентации. Просто я был в отчаянии от того, что открытие, которое, думалось, было уже в руках, может оказаться иллюзией. Вместо того чтобы раскрыть тайну, я предстал еще перед одной загадкой, только увеличивающей нашу беспомощность.
На обратном пути я решил внимательнее присмотреться к тому, что делают вициниане. Работа, выполняемая ими, в принципе очень однообразна и, как кажется, лишена смысла. Это ни в коей мере не изготовление каких-либо предметов потребления или искусства, а как бы игра, построенная на незначительном изменении внешнего вида куска пластика. Я нигде не встретил «готовой продукции». Некоторые вициниане прерывали работу и, спеша, покидали помещение, но это происходило только после прихода сменщика.
Наконец я опять добрался до выхода. Ни с чем вернуться на корабль было бы капитуляцией. Я решил еще раз осмотреть, хотя бы поверхностно, несколько других помещений, чтобы убедиться, не отличаются ли они по назначению. Однако везде я заставал одно и то же — вициниан, занятых лепкой странных глыб.
Я измучился и чувствовал, что сойду с ума, если не перестану блуждать по этому лабиринту. Усевшись на пол, в одном из залов, чтобы передохнуть, я смотрел на быстрые движения «рук» стоящего рядом существа, и во мне начала расти ненависть к этим «муравьям», занятым своими делами и не видящим за ними мира.
И именно тогда… Вначале я не отдавал себе отчета… Это было как прозрение.
Движения стоящего неподалеку вицинианина были удивительно ритмичными. Одно движение, второе, третье, потом длительная пауза и снова троекратное прикосновение к глыбе, на этот раз как бы более сильное и продолжительное.
Я стал присматриваться внимательнее. Вициниане ритмично двигали хватательными органами. Некоторые дублировали движения моего соседа, некоторые касались глыб только по два или одному разу с длинными перерывами. Сомнений не было: действия их были как-то синхронизированы, взаимно дополняли друг друга.
Неужели мне показалось? Нет! Тут явно чувствовался цикл: короткое прикосновение, два длинных, три коротких, одно длинное, два коротких, три длинных и так далее. Я проверил по часам: каждые две минуты начинался новый цикл!
Это было отражением сигналов, которые передавал оставленный мною автомат! Сигналов, идущих с нашего корабля, через космическое пространство в направлении Северного полюса Вицинии… Моих сигналов!
Усталость как рукой сняло… Мне казалось, я на пороге разгадки. Внимательно осмотрев ближайшие помещения, я обнаружил, что только в одном зале все вициниане заняты приемом моих сигналов.
Тогда я решил подождать, пока не придет смена, чтобы, быть может, таким образом узнать что-то новое, что приблизило бы меня к разгадке.
Однако сменщик одного из «моих» вициниан явился лишь через два часа. Передача обязанностей не принесла ничего неожиданного. Поэтому я отправился следом за вицинианином, который покидал зал. Мне с трудом удавалось поспевать за ним, так как вициниане передвигаются очень быстро.
К счастью, «гонка» длилась недолго. Выйдя из строения, вицинианин побежал к большой площади на краю поселка и нырнул в одно из отверстий, ведущих под землю. Не теряя ни минуты, я последовал за ним. В глубине крутого хода было значительно темнее, чем в «рабочем» зале. Вскоре мы попали в просторное, но низкое помещение, где можно был передвигаться только на четвереньках. В центре зала находилось углубление, заполненное до краев какой-то темной жидкостью. Погрузив в нее рыльца, сидело несколько вициниан. Увы! Это была всего лишь вицинианская «столовая». Тут мне нечего было искать.
У меня мелькнула мысль взять пробу черной жидкости — подобного питательного вещества мы еще нигде не встречали. Я достал пробоотборник и, опершись рукой о край «бассейна», наклонился над ним. И вдруг я почувствовал, что сползаю по скользкой поверхности и погружаюсь головой в густую, грязеобразную смолистую массу, которая мгновенно покрыла прозрачный шар шлема.
Попытки выбраться ни к чему не привели: клейкая мазь сковывала руки и ноги. Напрасно я пробовал уцепиться ногами за край бассейна. При каждом движении я сползал все ниже, так что наконец весь погрузился в трясину.
Бассейн оказался неглубоким, но жидкость в нем настолько липкая и густая, что я не могу даже сесть. Мне с трудом удалось перевернуться на спину. Я пытался установить связь с базой, но в наушники проникали только беспрерывные шумы и разряды…
Я знаю, что это конец. С того момента, как я оказался в ловушке, прошло девять суток. Питательная жидкость кончилась вчера. Зуммер кислородомера напоминает, что я использую последние резервы. Остались еще два с половиной часа.
Но ведь не о моем безнадежном положении я хотел говорить. Это уже не имеет значения. Важно лишь то, что в течение этих долгих часов родилось в моем сознании. И все-таки я, кажется, разгадал загадку вициниан. Не Ортен, а я!
Опять начинаю… Так нельзя. Я все время говорю о себе, а ведь не это самое важное. Теперь я должен диктовать медленно, по возможности четче формулируя фразы, чтобы ОНИ это поняли.
Общественное развитие человечества по сравнению с биологической эволюцией представляет собой процесс высшего порядка. Самоорганизация протекает здесь не только путем неосознанных изменений и ценой гибели систем, не приспособленных к изменяющимся условиям. Единицы, составляющие общество, уже достигли столь высокой ступени развития, что они наделены способностью обучаться, взаимно передавать опыт и в определенной степени умением предвидеть будущее на основании своих знаний о мире. Отсюда наряду с автоматизмами, сформированными игрой случая и необходимости, в общественно-экономических системах в той или иной степени проявляются обратные связи, созданные сознательной организующей деятельностью. Роль этого фактора сознательности возрастает по мере организации системы и объема знаний о мире. Этот процесс нам хорошо известен, так развивалось и человечество до тех пор, пока расцвет науки и глубокие общественные преобразования последних двух столетий не открыли перед человеком возможности сознательного формирования своего быта и общественного развития.
Знаем мы и общественные организации иного типа — муравьев и пчел, у которых на уровне индивидуума интеллект отсутствует, а имеются только инстинкты и врожденные рефлексы. Такая система, состоящая из множества узко специализированных особей, может эволюционировать только биологически. Способность к обучению тут настолько мала, что автоматизмы можно считать постоянными, неизменными в течение веков и тысячелетий и служащими только тому, чтобы не дать погибнуть роду.
Однако никто из нас, людей, не ожидал, что жизнь может принять еще и другую форму. Форму столь необычную, что перед ней бледнеет даже явно надуманная концепция «цивилизации роботов».
На Вицинии нет никакого «великого робота», искусственно созданного ее живыми обитателями. Нет и никакого руководящего органа — мыслящей элиты. Вициниане даже не представляют себе, что есть такая планета Земля. Они, по-видимому, вообще с трудом осознают, что на их планете появились существа из иного мира.