— Исключительно тяжелый случай, — пробормотал космический техник. — Но не будем терять надежды. Слушаю следующее пожелание.
— А, может, положиться на судьбу?
— Согласен. Назовите любое число.
— Тысяча двести три.
— Рычаг, пресс, клей, сушилка. Готово.
Он открыл глаза и без всякого удивления отметил, что находится в огромном зале. Стены из винипласта фосфоресцировали бодрящим голубым светом.
— Ну, знаете ли… — в голосе космического техника прозвучал явный укор.
— Это… это был тореадор.
— Понимаю. Бык забодал бытие номер четыре.
— Милый мой, с меня довольно.
— С меня тоже. Однако я обязан выполнить свой долг до конца. А что, если сменить вам пол?
— Вот еще что! Протестую! Я буду жаловаться! Я отказываюсь!
— Пожалуйста. Это успеется. Сначала я проделаю точный анализ ваших психоатомов… Ну, конечно! В результате чрезмерного употребления алкоголя они автоматически возгоняются при соприкосновении с земной атмосферой.
— Возгоняются? Что вы сказали? Как вы сказали?
— Они настолько перенасыщены разнородными алкоголями, что немедленно улетучиваются и возвращаются к нам. Хронический порок души.
— Хорошенькая история.
— У вашей души прямо-таки эфирная легкость, присущая душам ангелов и поэтов. Есть у меня мысль. Практичная и современная. Соответствующая, так сказать, духу времени. Вместо перевоплощения мы разобьем ваши психоатомы, а высвободившийся таким образом алкоголь используем в качестве топлива для космических кораблей. Я получу премию за идею.
— А я? Что будет со мной? Что получу я?
— Я спою вам четвертый псалом Давида в сопровождении электронной арфы.
Суд при незакрытых дверях
Все были страшно испуганы: и главный инженер, и конструкторы, и техники. Только ректор академии хранил спокойствие. Он широко распахнул дверь и сказал:
— Господин прокурор, ОН здесь.
Прокурор Верховного суда вперил глаза в стену.
— Эта стена, — прошептал он, — эта стена — ОН?
— ОН занимает одну стену, — объяснил ректор. — Другие бывают и покрупнее. В несколько стен. Включить ток?
— Ток? — вздрогнул прокурор. — Откровенно говоря, я предпочитал бы без тока.
— Согласно закону, обвиняемый должен быть в полном сознании.
— Это верно, — тяжело вздохнул прокурор. — В соответствии с классическими нормами уголовного права, разработанными Карминьяни и Каррара, обвиняемый во время судебного разбирательства должен быть в полном сознании. Однако сомневаюсь, в состоянии ли взвод полиции обеспечить порядок, если он…
— ОН прикреплен к полу. Раз, два, три, четыре, — считал ректор, — четыре болта с каждой стороны, всего шестнадцать больших болтов и шестьдесят маленьких.
— Он может поразить нас током на расстоянии.
— Уверяю вас, господин прокурор, ОН никому не нанесет вреда.
— Не нанесет, не нанесет, уже нанес!
— Вы предопределяете решение еще до начала разбирательства. Если мы действительно желаем оставаться в рамках закона, следует включить ток.
— Мы всегда действуем в рамках закона. Всегда, всегда! — не выдержал прокурор. — Всегда! Прошу включить ток и да хранит нас господь. Где комиссар?
— Дежурит в холле, — вежливо сообщил главный инженер.
— В холле? Ему положено быть здесь! Он отвечает за безопасность Чрезвычайного суда. Комиссар! Немедленно! Ко мне!
Привели комиссара. Он спокойно выслушал прокурора, отсалютовал и отправился в холл, а спустя минуту вернулся во главе двенадцати полицейских в касках салатного цвета. Лишь после этого прокурор позволил включить ток.
Ректор был взбешен. Охотнее всего он выкинул бы прокурора в окно или подключил к линии высокого напряжения, а то и взорвал бы вместе с Чрезвычайным судом. Может, минуту, а может, и больше он смаковал эту мысль. Тем временем техники установили несколько стульев полукругом, на солидном расстоянии от НЕГО. Судьи заняли места, председатель, не отрывая от НЕГО глаз, пробормотал:
— Предлагаю сократить процедуру до необходимого минимума. Установление личности обвиняемого произведено?
— Так точно, Ваша честь, — ответил комиссар, — внешняя идентификация по методу А.Бертильона и Г.Бертильона, телеидентификация по методу Бердонне, кинеидентификация по Оттоленжи. Пороскопическую, а также дактилоскопическую идентификацию по причинам, известным Верховному суду, произвести невозможно. Тем не менее подлинность обвиняемого установлена несомненно.
— В таком случае сообщите личные данные этого… — председатель сглотнул слюну… — Личные данные, — повторил он. — Тоже мне личность!
— Обвиняемый представляет собою автомат второй категории, — сообщил комиссар, — и относится к семейству аналоговых машин.
— Хороша семейка, — съехидничал маркиз Девон, сидевший по правую руку от председателя.
— Он ведет свой род по прямой линии от выхлопной трубы моего форда, — пошутил барон У, занимавший кресло по левую сторону. — Мне кажется…
— Потом, потом, — прервал председатель. — Нет смысла затягивать это бессмысленное разбирательство. Продолжайте, господин прокурор.
— Специальность обвиняемого: расчетчик. Место работы — Королевская Академия статистических автоматов.
— Обвинительный акт. Побыстрее!
— Электронный мозг номер 67301 серии АА исказил результаты плебисцита, сообщив, что за присоединение колонии Труаны к Короне проголосовало незначительное меньшинство подданных Его Королевского Величества, а подавляющее большинство высказалось за полное отделение труанцев. В действительности было наоборот. Если бы не бдительность генерального расчетчика, господина Делокка, который обнаружил подлог, наша монархия лишилась бы навсегда самой ценной из своих… э… драгоценностей. Следствие выявило, что обвиняемый автомат в свое время был связан с оппозицией, для которой вычислял какие-то там дивиденды. Вероятно, тогда его и настроили против монархии. Я требую для обвиняемого высшей меры наказания.
— Суд удаляется на совещание, — сообщил секретарь.
— Совещаемся, совещаемся, — ворчал председатель, — два часа совещаемся и ни до чего не можем досовещаться. Смерть, смерть — это очевидно. Его надо умертвить, но как, каким образом?
— Повесить, — буркнул маркиз.
— Позволю себе напомнить: он весит две тонны.
— Тогда смочить водой. Чтоб его ржа съела.
— Отличная мысль, барон! — воскликнул судья. — Только прежде чем он проржавеет, вы сами успеете десять раз проржаветь. Вы уже ржавеете. Я предлагаю демонтировать.
— Это опасно. Он может обороняться, а наши потери в этом случае… Нет, уж лучше взорвать.
— Это исключено. Падающие сверху обломки могут ранить Короля, не говоря уж о его семье, дворе, министрах и о нас.
— Расстрелять.
— До сих пор еще никто не расстреливал машины. Впрочем, мне кажется, есть смысл попробовать. — Председатель поднял правую руку. — Я голосую за расстрел. Кто против? Никого. Благодарю.
В зал вошел взвод, двенадцать полицейских в салатного цвета касках.
— Взвод, стой!
Встали. Следующая команда — и оружие, висевшее на плечах, оказалось на животе.
— Автоматические карабины, — поморщился председатель Чрезвычайного суда. — Автоматы, расстреливающие автомат, могут отказать. Рыбак рыбака…
— Не откажут, — поднял палаш комиссар. — Це-е-ель…
— Вот именно, — сказал один из полицейских, — цель. Во что целиться? В кабели, лампы или куда попало?
— Куда попало. Це-е-е-ель…
— Минуточку, — проговорил ректор академии, — прикройте ЕМУ фотоэлементы.
— Ничего мы не будем прикрывать. Взвод, це-е-е-ель…
В зал, словно бомба, влетел генеральный расчетчик Делокк.
— Стойте! — выпалил он. — Стойте! Машина сказала правду. Это я по приказу Короля подделал результаты плебисцита.