Так что Чирграгу ничего не оставалось, как проводить Капитана Глоко и дожидаться Катшета-Гонца с инфопосылкой-докладом от Старшего Катшета-Выхаживателя. Но обостренное, как и всех формикоидов, чувство долга заставило Погонщика еще раз предложить Капитану для сопровождения дюжину самых злющих Катшетов-Солдат.
Но Капитан Глоко в очередной раз открестился от ненадежного экскорта. Сказал:
– Не стоит, Господин Погонщик, тащиться в Зоб всем Муравейником. Тем более, что ваша лучшая четверка разведчиков до сих пор так и не вернулась. Что призывает нас к максимальной осторожности. Сам-то я, если что, ускачу от опасности на лягушачьем ходу. Или жахну из бластера так, что мало никому не покажется. Хорошо бы, конечно, для подстраховки пойти на пару со знатоком неживых Двайс и Ютил. Признаться честно, не силен я и в устройстве Металлических Яиц. Ну да где ж его взять, такого специалиста… А то что вы останетесь в Капсуле и продолжите работы по выводу "Железной Бабочки" из Зимней Комы с помощью ли нового Кучера или еще как, обсуждению не подлежит…
– Принято к сведению, сэр! – пошевелив усиками-аннтеннами сказал Чирграг.
И, чуть подумав, добавил:
– Но возьмите хотя бы Садок с Пчелой-Попугаем для поддержания связи. Так мне будет спокойнее, сэр…
Капитан Глоко одобрительно шевельнул ушными раструбами – мысль насчет Пчелы-Попугая ему понравилась.
По знаку Погонщика пара Катшетов притащила Садок, оснащенный для удобства ношения ремневой лианой. Глоко повесил довольно громоздкий Садок на плечо. И с Грустным Вздохом-Руладой подумал, что выдуманное фантастами средство связи в виде плоской прямоугольной коробочки держать при себе было бы намного удобнее…
– Присядем на дорогу, – сказал Капитан Глоко и примостился на краешек кресла-улитки. Присел на заднюю пару лап-ног и не нуждающийся в возвышениях для сидения Чирграг. Разумный Муравей тоже свято чтил традиции звездоплавателей. И вполне толерантно относился к странным обычаям хумманусов. Как говорится, на удачу и грибной плесени помолишься…
Чуть посидев, Глоко согласно традиции многозначительно произнес:
– Пора…
Чирграг в соответствии с той же традицией пожелал:
– Гладкого пути, сэр!
В этот момент из Капсулы Отдыха, чуть пошатываясь, вышел проспавшийся пассажир. В левой руке почтенный Тшу-рик держал крыло Бумажной Бабочки, в правой – Стило из жала Гигантского Чернильного Комара. Пассажир, еле ворочая языком, жалобно попросил:
– Окажите любезность, помедленней… Я з-записываю…
Торжественность убытия Капитана в опасный рейд, разумеется, была напрочь испорчена. Драматическое расставание членов экипажа терпящей бедствие Манты с появлением пассажира-шута обратилось в фарс.
11.
Разобрались с причинами странного – если не сказать хуже – поведения пассажира быстро.
Оказалось, почтенный Тшу-рик на летних каникулах отправился в путешествие по стандарт-планетам отнюдь не из праздного любопытства. Молодой Сциисто собирал для своей Академии Мудрости фольклор: мифы, сказания, притчи, легенды. Не брезговал даже сплетнями. Пребывая на чужих планетах, шахтерских астероидах, орбитальных Базах-Суперкитах, почтенный Тшу-рик скурпулезно записывал байки звездоплавателей, какую бы пьяную ахинею те не несли. (Удаляться далеко от Космопортов – территорий Вне Местных Законов он побаивался: местные Стражи запросто могли и в каталажку бросить за шпионаж.)
Но со сбором фольклора дело зачастую обстояло туго. Пьяная болтовня в барах везде одинакова. Кто не знает легенду про старателя, нашедшего чуть ли не в первый свой вылет золотой (платиновый, осмиевый, и т. п.) астероид. Тем более, все слышали басню про Капитана, у которого из обычного Яйца вывелась Манта-Молния, которая могла пересечь половину Галактики за считанные часы. А уж байку об Призрачной Летучей Рыбе каждый разумный знает с детства.
Так что почтенному Тшу-рику в основном приходилось довольствоваться заздравными тостами. Чего-чего, а этого добра в забегаловках при космопортах и в рюмочных на орбитальных Суперкитах было предостаточно. В бар затем и приходят, чтобы выпить. А выпивать без тоста считалось у звездных бродяг дурным тоном. Хуже было лишь пьянствовать в одиночку или жадно хлебать алкоголь из узкой горловины большого сосуда.