– Одно недоразумение, Серёж, – ответила она, оживляясь. – Родителей попросили прийти в масках.
– Ну, так что же, Верочка? – удивился он. – В любой аптеке масок сейчас навалом.
– Ну, да. Остальные так и сделали, купили в аптеке, – сказала она. – Одна я, как дура, пришла в маске обезьяны.
Крылов улыбнулся и опустил глаза. Лицо жены показалось ему заспанным, серым, усталым. Он подумал в который раз, как славно бы получилось вывезти её сейчас на солнце, к тёплому морю. И уехать им вдвоём, без сынишки… Вот хоть к Тодору с Пантелеевой и уехать, ведь давно звали.
– Цыган приедет? – спросила жена.
– Ещё не знаю, он обещал позвонить, – ответил Крылов.
Не поднимаясь, он взял кружку из кофемашины, стоявшей напротив на тумбе у стены – в их крошечной кухоньке всё было под рукой. Он пил кофе, припоминая, всё ли захватил с собою… Паспорт, водительские права, охотничий билет, разрешение на оружие, подсветку, упоры… Соль, спички, стаканы.
– Крылов, не забудь ружьё, – привычно пошутила жена.
Она неясно улыбнулась и пошла из кухни, чтобы не мешать ему обдумать всё перед дорогой.
– Зачем мне ружьё? Ведь я же на охоту! – привычно отшутился он и машинально растянул губы в тонкую нить.
Душа ещё болела после ночного кошмара.
****
Охотничья база теснилась народом.
Крылов стал здороваться за руку с охотниками, которых знал, и знакомиться с остальными. Приехали почти все свои: и любитель выпить и покричать Кешка, и Коля – длинный спортсмен-волейболист, и хитроватый молчун Михалыч, и солидный Батяня, растерявший почти все свои волосы, и даже Цыган, давний друг, прозванный так ещё в институте за удаль и лихие кудри.
В гостиной, окутанной табачным дымом, стоял стол, плотно уставленный бутылками и посудой. Мужики сидели поодаль в креслах и прохаживались вокруг, деланно отводя от стола глаза и неспешно перебрасываясь словами. Играла музыка, на которую никто, впрочем, внимания не обращал.
– Ну что, охотнички?.. Накатим? – первым предложил Кешка и хлопнул в ладоши, глаза его сияли.
Все двинулись за стол. Поднялся грохот сдвигаемых стульев, невнятный гул басовитых голосов. Крылов и Цыган сели рядом. Кто-то встал и начал произносить тост. Половина сидящих за столом негромко переговаривалась.
– Как мой крестник? – спросил Цыган у Крылова.
– Растёт помаленьку, – ответил Крылов, улыбаясь. – Ждёт тебя на день рождения… Мечтает, что ты подаришь ему ружьё.
– Буду обязательно… И ружьё привезу, – ответил Цыган и улыбнулся ослепительно, белозубо.
Крылов спросил в свою очередь:
– А как твоя девушка?
– Которая из них тебя интересует? – без всякого выражения спросил Цыган и вдруг хитро приподнял соболиную бровь.
– Чёртов распутник, – довольно пробормотал Крылов и потянулся к Цыгану рюмкой.
Начиналось то самое, из-за чего Крылов приезжал сюда – мужские разговоры за столом или в лесу у костра. Он безумно любил это время, когда все словно забывали, кто они и откуда, и начинали говорить на равных, и разговор проходил через них незримыми нитями, соединяя сердца и очищая душу, когда никто не требовал сохранения тайн, да их и не существовало, этих тайн, а было всё чисто, ясно и свежо, как утренний снег в огромном поле, на котором ещё никакой зверь не проторил ни строчки.
– Ну что, охотнички? Между первой и второй перерывчик небольшой? – снова воскликнул Кешка.
Только его уже никто не слушал, и Крылов знал: самому Кешке это совсем не важно, потому что всё и так было хорошо.
– Михалыч, ждём от тебя рассказов про Кению, – подал голос Коля.
– А что про Кению? – переспросили с того края.
– Да тут наш Михалыч на льва летал, – громко пояснил Коля.
– На льва? – удивился Кешка. – Богато жить стал, Михалыч!.. Давай, делись опытом!
Все посмотрели на Михалыча. Разговоры стали стихать.
Михалыч дождался, когда стало совсем тихо, округлил глаза и произнёс, таинственно понизив голос и чуть вытянув шею: