Плотнику Ивану Платоновичу Семкину ни в суде, ни в прокуратуре раньше бывать не приходилось, поэтому он с тревогой наблюдал за приготовлениями следователя, неспокойно поглядывал на золотистые гербовые пуговицы мундира и непонятные знаки различия. От волнения руки его подрагивали.
Как можно приветливей Максимов сказал:
— Давайте познакомимся, Иван Платонович. Меня зовут Дмитрий Петрович, я следователь прокуратуры. В вашем заявлении меня кое-что заинтересовало. Хорошо бы уточнить некоторые детали. Скажите, сколько лет вашей дочери?
— Шестнадцатого апреля аккурат исполнилось двадцать три.
— Опишите поподробней ее внешность.
— Ну, росточка она небольшого, мне до подбородка приходится, волос не белый, не черный, русый, одним словом, глаза голубые, плотная такая, в общем, точно моя Мария Федотовна в молодости. Живая такая же, хлопотливая.
— Когда вы видели ее в последний раз?
— Прошло, наверно, дён пять-шесть. Мы ведь врозь живем. Года полтора, как ушла она со своим мужем, Горбачевым Костей, на квартиру. Видишь ли, родители стали мешать ему, вот и настоял он уйти. Она-то сама страсть как не хотела, все плакала, ну уж тут я ей сказал: «Дочка, ты теперь женщина замужняя, тебе за мужем идти, как нитке за иголкой, а наш дом всегда твоим будет». Ну, и ушли они. Мы, конечно, помогали всегда, чем могли. А дочка их, внучка моя, Наталка, уже месяцев шесть, поди, у нас живет.
— О ваших взаимоотношениях в семье мы еще поговорим, сначала давайте выясним, когда она исчезла, — перебил Максимов несколько отвлекшегося собеседника.
— Ну вот, значит, дён восемь назад вечером пришла она к нам, дочке гостинца принесла. Сидит, а у самой жилка на виске так и бьется. Чувствую, вот-вот расплачется. Я думаю про себя: опять, наверно, с Константином нелады, но не расспрашиваю, зачем лишний раз кислоту на больное место лить. Побыла она немного, потом собралась, у порога посмотрела на нас, глазами поблагодарила, что не пристаем, и ушла. Было это, кажется, в четверг. Больше мы ее так и не видели. А вчера Марфа Тимофеевна, хозяйка ее квартирная, пришла. Говорит, нет Вали-то, шесть дён как нет, и вещи ее многие пропали. А Костя, оказывается, с ней недели две уже как не живет. Валюшка-то хозяйке раньше говорила, мол, уезжать дня на три куда-то собирается, вот та и не била тревоги пока, а вчера уж пришла, не выдержала, сказала. Да и меня сомненье берет, все же шесть дён ни слуху, ни духу. Ладно, нас не помнит, дочку уж навестила бы за это время.
Семкин тяжело замолчал.
Максимов мысленно сравнил рассказанное со сведениями об убийстве на берегу озера. Пожалуй, многое сходится. Совпадает время, приблизительно возраст, да и многое другое. Однако он знал, как легко ошибиться, чуть поспешив, и какую непоправимую травму можно причинить родителям неосторожным словом. Ведь не исключено, что Валентина Горбачева уехала куда-нибудь со своим мужем, а скажи сейчас отцу с матерью о трупе, сразишь их наповал. Хорошо же тогда он будет выглядеть. Нет, пожалуй, говорить пока рано.
— С мужем-то как Валентина жила?
Иван Платонович вздохнул.
— Не малина жизнь ее была. Поженились они, когда Костя из армии пришел. Мы с женой, правда, не с распростертыми объятиями его встретили и Вале не раз говорили — подумай. Зла в нем много было. Притом не то, чтобы вспылил и отошел. Нет. Зло это в нем, как нарыв, ныло, покоя ему не давало. На мелочи злился. Не так посмотрели, не так встретили. Мы его характер быстро поняли, а дочка молодая, влюбилась без памяти, он и вертел ею, как хотел. Нас с женой сразу же невзлюбил, понял, что его раскусили. Года два они с нами пожили, внучка родилась, потом стал он подбивать Валю уйти на квартиру. Старики, мол, мешают, суют свой нос всюду, житья ему не дают. А ведь не было этого. Поговорил я с ним однажды крупно, когда он пьяный за полночь вернулся. Так еще больше обозлился. Старуха-то моя не очень хорошо видит, вот и решил он этим воспользоваться. Два раза открывал крышку погреба в коридоре на ее пути. Чудом не провалилась. Спрашиваю — отказывается. Я не открывал, это она сама, говорит, открыла, да забыла. Видя такое дело, не стал я их держать, хоть и дочку жалко, помог найти квартиру, да и перебрались они. Внучка с ними сначала жила, а потом невмоготу Валюше стало, некому за ней присматривать. Мы и согласились взять ее к себе.