— Что вам?
— Я доктор Берри. Вы Самюэль Арчер?
— Нет.
— В таком случае, могу я видеть мистера Арчера?
— Он сейчас очень занят.
— Но мне очень нужно повидать его.
— А вы ему кто? Друг?
Теперь он разглядывал меня с неприкрытым подозрением. Снова стали слышны странные звуки — скрежет, сменившийся грохотом и наконец продолжительный свист.
— Мне нужна его помощь, — сказал я.
Услышав об этом, он, казалось, несколько успокоился.
— Не время сейчас.
— Это очень срочно.
— Так ты доктор?
— Да.
— У тебя есть машина?
— Да.
— Какой марки?
— «Шевроле». Шестьдесят пятого года.
— А лицензия?
— Два-один-один-пять-шестнадцать.
— Ладно, — кивнул он. — Ты уж извини, но сам знаешт, какие сейчас времена. Верить никому нельзя.[35] Заходите. — Он сделал шаг назад, давая мне пройти. — Но только помалкивай, не говори ничего, понял? Я ему сам скажу. Он сочиняет и, по-моему, уже слишком увлекся. Седьмой час пошел и вроде бы пока ничего. Но он выходит без проблем. Даже так поздно.
Мы прошли через то, что, скорее всего, было призвано служить гостинной. Здесь стояли диван-кровати и несколько дешевых торшеров. Белые стены были размалеваны странными узорами, состоявшими из волнистых линий, нанесенных флуоресцентными красками. Включенная ультрафиолетовая лампа была, по-видимому, призвана усилить создаваемый эффект.
— Балдеж, — сказал я, надеясь, что это слово в данной ситуации будет уместнее всего.
— Ага, классно.
Мы вошли в смежную с гостиной и тускло освещенную комнату. Очень бледный, невысокого роста молодой человек с огромной копной вьющихся светлых волос на голове, расположился на полу в окружении аппаратуры. У дальней стены стояли две колонки. Был включен магнитофон. Бледный молодой человек возился со своей аппаратурой, крутил ручки, извлекая из нее звуки. Он даже не взглянул в нашу сторону, когда мы вошли. Он как будто был крайне сосредоточен, но все его движения были слишком замедленными.
— Стой тут, — сказал бородач. — Я ему скажу.
Я остался стоять у двери. Бородач же тем временем подошел к своему приятелю и тихонько окликнул его:
— Сэм, а Сэм?
Сэм поднял на него взгляд.
— Привет, — сказал он.
— Сэм, к тебе пришли.
Судя по всему, Сэма весьма озадачило это сообщение.
— Ко мне?
Он все еще не заметил меня.
— Да. Очень приличный человек. Ты понял? Он твой друг.
— Хорошо, — медленно проговорил Сэм.
— Ему нужна твоя помощь. Ты ведь ему поможешь?
— Конечно, — согласился Сэм.
Бородач кивнул мне. Я подошел и поинтересовался у него:
— Что это?
— Амфетамин, — ответил тот. — Седьмой час улета. Ему пора бы уж начать отходить. Но ты начинай понемногу.
— О-кей, — согласился я.
Я присел на корточки рядом с Сэмом. Сэм смотрел на меня, и в его глазах была пустота.
— Я тебя не знаю.
— Меня зовут Джон Берри.
Сэм остался сидеть, не шелохнувшись.
— Ты старый, — сказал он. — По-настоящему старый.
— В каком-то смысле, да, — согласился я.
— Ну ты даешь, чувак. Слышь, Марвин, — обратился он к своему приятелю, — ты видел этого мужика? Он ведь старый.
— Да, — сказал Марвин.
— Ни фига себе! Старый.
— Сэм, — заговорил я, — я твой друг.
Я протянул руку, медленно, так чтобы не испугать его. Он не пожал ее; он взял мою руку за пальцы и поднес поближе к свету. Он медленно переворачивал ее, разглядывая ладонь, дотрагиваясь до пальцев.
— Слушай, мужик, — удивленно сказал он, — ты ведь врач.
— Да, — подтвердил я.
— У тебя руки врача. Я это чувствую.
— Да.
— Ну ты даешь, чувак. Обалдеть. Красивые руки.
Он снова замолчал, продолжая разглядывать мои руки, сжимая их в своей ладони, поглаживая, дотрагиваясь до волосков на тыльной стороне ладони, до ногтей, до кончиков пальцев.
— Они сияют, — сказал он. — Я хочу, чтобы мои руки тоже стали такими.
— А может быть они такие же, — предположил я.
Он выпустил мои ладони и поднес к глазам собственные руки.
— Нет. Они совсем другие, — заключил он наконец.
— А разве это плохо?
Он озадаченно посмотрел на меня.
— А зачем ты пришел?
— Мне нужна твоя помощь.
— Ага. Полный улет. О-кей.
— Мне нужно узнать у тебя кое-что.
То, что с моей стороны это было ошибкой, я осознал только тогда, когда Марвин двинулся в нашу сторону. Сэм ужасно разволновался; я оттолкнул Марвина.
— Все в порядке, Сэм. Все хорошо.
— Ты легавый, — сказал Сэм.
— Нет. Я не легавый. Я не полицейский, Сэм.
— Ты легавый, ты врешь.
— На него часто находит, — пояснил Марвин. — У него навязчивая идея. Боится, что его расколют.
— Ты легавый, вшивый легавый.
— Нет, Сэм, я не полицейский. Если ты не хочешь мне помогать, я уйду.
— Все равно ты легавый. Легавый.
— Нет, Сэм. Нет. Нет.
Затем он вроде бы несколько успокоился и его мышцы понемногу расслаблялись, и тело начинало становиться безвольным.
Я облегченно вздохнул.
— Послушай, Сэм, у тебя есть подружка по имени Пузырик.
— Да.
— Сэм, а она дружит с Карен.
Он сидел, тупо уставившись куда-то в пустоту. На сей раз ждать ответа мне пришлось довольно долго.
— Да. Карен.
— Пузырик жила вместе с Карен. Этим летом.
— Да.
— Ты знал Карен?
— Да.
Дыхание его стало частым, грудь тяжело вздымалась, глаза округлились.
Я осторожно тронул его за плечо.
— Тише, Сэм. Тише. Успокойся. Что-нибудь не так?
— Карен, — сказал он, уставившись на противоположную стену. — Она была… чудовище.
— Сэм…
— Знаешь, мужик, она была хуже всех. Хуже всех на свете.
— Сэм, а где сейчас Пузырик?
— Нет ее. Ушла в гости в Анжеле. Анжела…
— Анжела Хардинг, — подсказал Марвин. — Летом они вместе снимали квартиру — она, Пузырик и Карен.
— А где сейчас живет Анжела, — спросил я у Марвина.
В этот момент Сэм вскочил с пола. «Легавый! Легавый!» — вопил он во все горло. Он замахнулся на меня, но промахнулся, тогда он попытался пнуть меня ногой. Я ухватил его за ногу, и он повалился на пол, попутно задевая что-то из своей аппаратуры. Комната тот же миг наполнилась громким и пронзительным электронным верещанием — ииииииииииииииии.
— Я сейчас принесу торазин,[36] — предложил Марвин.
— К черту торазин, — сказал я. — Помоги мне.
Я схватил Сэма и прижал его к полу. Он продолжал орать, перекрывая несущийся из динамиков электронный писк.
— Легавый! Легавый! Легавый!
Он брыкался, сотрясаясь всем телом. Марвин пытался помочь, но у него ничего не получалось. Сэм с размаху бился головой о пол.
— Поставь ногу ему под голову.
Он не понял меня.
— Давай же! — прикрикнул я.
Он поставил ногу так, чтобы Сэм не разбил голову. Сэм продолжал биться у меня в руках. И тут я резко выпустил его. Он тут же перестал извиваться, посмотрел сперва на свои руки, а затем на меня.
— Послушай, мужик, а в чем дело?
— Ни в чем. Можешь успокоиться, — сказал я.
— Слушай, мужик. Ты отпустил меня.
Я кивнул Марвину, который тут же подошел и выдернул шнуры аппаратуры из розеток. Электронный вой стих. В комнате стало непривычно тихо.
Все еще продолжая пристально разглядывать меня, Сэм сел на полу.
— Слушай, ты меня отпустил. Ведь ты на самом деле меня отпустил.
Он разглядывал мое лицо.
— Мужик, — сказал он, дотрагиваясь до моей щеки, — какой ты красивый.
И затем он поцеловал меня.
Когда я приехал домой, Джудит уже была в постели. Она не спала.
— Что случилось?
35
В Бостоне бытует мнение, что агенты Федерального бюро по борьбе с наркотиками предпочитают «шевроле» всем остальным маркам машин, и их лицензии начинаются на 412 или 414.
36
Торазин — это транквилизатор, применяемый обычно в качестве противоядия на ЛСД для прекращения наркотической эйфории. Хотя в случаях применения других психотомических веществ, как например СТП, торазин еще более усугубляет наркотический эффект, а вовсе не устраняет его. В связи с этим врачи, которым приходится сталкиваться со случаями ЛСД-психозов в больничных отделениях неотложной помощи, избегают автоматически назначать торазин подобным больным.