Всего несколько минут оставалось до исполнения этой заветной мечты, на которую было потрачено три года работы и девяносто две бутылки "Вин де масэ" (из расчета по бутылке в аванс и получку-арендная плата сторожу маслобойки). Да, до исполнения жгучей мечты оставалось всего несколько минут, хотя изобретатель об этом и не подозревал.
Убедившись, что все трансформаторы гудят ровно, лампочки перемигиваются так, как нужно, и множество других мелочей тоже подтверждает, что в сарае маслобойки стоит законченная машина времени, Жук облегченно вздохнул и, насвистывая "Яблочко", стал собирать инструменты. Потом, полюбовавшись на мигающие лампочки, щелкнул выключателем, разом погасив все разноцветные огоньки. Гудение трансформаторов стихло - машина замерла. Иван разложил старую раскладушку, вместо подушки в головах положил толстый пакет, завернутый в газету. Иной на его месте, наверное, не выдержал бы и с ходу ринулся напролом сквозь время. Но Жуков был человек рассудительный: переноситься на несколько лет назад, чтобы очутиться там среди ночи, смысла не было. Сберкасса открывается в восемь утра, и вот именно к этому времени и нужно было успеть Ивану. В запасе у него, таким образом, было часов семь-восемь - выспаться можно вполне сносно. На самом же деле в запасе у Ивана оставалось всего минут пять, и эти пять минут подошли к концу. Чуткий слух Ивана уловил сначала осторожные шаги - кто-то старался незамеченным подобраться к его убежищу. А через несколько мгновений этот кто-то стукнул кулаком в дверь и знакомый голос участкового Хрисова потребовал:
- Иван, ты здесь? Открой!
-Да здесь он, товарищ старший сержант! - торопливо захлопотал другой голос - Иван узнал своего недавнего непрошеного гостя.
Что там наплел Трошин, Иван не знал, но он сразу понял другое. О предприятии своем он никому не рассказывал, в том числе и дяде Пете Хрисову. Сейчас он даже пожалел об этом - все было бы проще. Хотя ничего предосудительного он не делал здесь, пока он растолкует это дяде Пете, пройдет время, и немалое. Это во-первых. А во-вторых, Трошину-то при этом ни уши, ни рот не заткнешь - и завтра новость об Ивановой изобретении понесется по городу, обрастая слухами и сплетнями. А Ивану не нужна была слава - ни заслуженная, ни сомнительная. У него было только одно желание, то самое, о котором уже упоминалось. И откладывать исполнение этого желания Ивану не было никакого резона. С какой, спрашивается, стати? И решение пришло само собой, родившись в считанные доли секунды.
Жуков в один прыжок подскочил к машине, нажал кнопку - огоньки замерцали, на разные голоса загудели катушки, - и нарочито сонно спросил:
-Чего надо? Кто там?
- Открывай. Милиция.
-Чего тебе надо, говорю? - тянул Иван, быстро щелкая переключателями. - Не ломись, не ломись, сейчас открою...
Он схватил пакет, обернутый газетой, - пять тысяч, рубль к рублю, оседлал свой велосипед и нажал кнопку...
Когда, встревоженный неожиданным молчанием, участковый плечом высадил щелястую дверь, он едва устоял на ногах - в лицо ему ударила волна резкого странного запаха. "Ацетон, что ли, - мелькнуло в голове. - Нет, этот, как его,- озон".
Озон действительно был, а вот Ивана Жукова при самом тщательном обследовании участковый не обнаружил. Протрезвевший Вася, следуя за участковым шаг в шаг, осторожно предположил:
-Может, подземный ход есть?
Подземного хода не оказалось...
ГЛАВА ВТОРАЯ
Когда Иван нажал кнопку включателя, ему показалось, что по ошибке он ткнул пальцем мимо. На какой-то миг у него потемнело в глазах - от досады, наверное. Но, мгновенно взяв себя в руки, он нацелился пальцем в кнопку, и тут... Туг взгляд его уперся в круглый циферблат хроноспидометра. В узкой прорези стояло число "25 февраля 1961 года". Жуков огляделся по сторонам. Знакомая каморка -все как прежде. Стоп! Не все - механически отметил мозг. Нет раскладушки. В шестьдесят первом году ее и не могло быть- Иван устроил себе постель здесь всего три месяца назад, когда прочно установилась теплая погода. Из выбитого окна сильно тянуло холодом. Оно и понятно - на дворе февраль. Иван не помнил, какой была зима шестьдесят первого года, по февраль - это все равно февраль. Жуков поежился и ругнулся вполголоса - все вроде подготовил, деньги на всякий случай держал при себе, а вот запастись чем-нибудь теплым не догадался. Начисто позабыл, что предстоит ему из душного июльского лета махнуть прямиком в февраль. "Ладно, перезимуем", - подумал Иван, продолжая осматриваться.
В углу груда битого кирпича и обломки какой-то ржави. Но, главное, тишина, глубокая ночная тишина. Иван представил себе, как там, в будущем, сейчас разваливается под ударами участкового эта самая дверь и как наяву увидел ошарашенные физиономии непрошеных гостей, непонимающе разглядывающих пустую каморку. Ему стало весело. А поразмыслив, он развеселился еще больше: выходит, перемещение во времени занимает неуловимое мгновение. А это значит, что он спокойно дождется утра, обменяет свои денежки и успеет вернуться в ту самую секунду, когда участковый только начнет колотить в дверь. Ничего недозволенного он не делал в "складе", денежки будут при нем, так что гостям придется убираться несолоно хлебавши! Больше того - он может вернуться на час раньше, и тогда вообще ничего не произойдет - никто не обратит внимания на свет в окошке "склада", Вася еще будет на своей танцплощадке или шинке, где там он был, черт его знает. И все случится и закончится безо всякого шума.
Поскольку делать было нечего, Жуков выбрал местечко почище, снял пиджак, постелил, в изголовье положил свою пачку и завалился спать, нисколько не задумываясь над тем, что он совершил то, над чем тщетно бились до него легионы изобретателей.
Выспаться как следует не удалось - из окна дуло. Иван вертелся с боку на бок, натягивал пиджак то на голову, то на ноги. Так и перекантовался в полудреме до утра.
Проснувшись в девятом часу, Иван не стал непонимающе оглядываться, быстро поднялся, встряхнул пиджак и, скрипнув дверью, вышел в заросший чертополохом двор. За машину свою он не боялся - кому придет в голову совать нос в заброшенную развалюху. Свернув за угол маслобойки, он натолкнулся на сторожа. Тот равнодушно отвел взгляд. Иван здороваться не стал - в шестьдесят первом они еще не были знакомы.
Жук шагал по знакомой улице. Пронимало довольно сильно, но Иван не огорчался - мерзнуть ему оставалось какой-нибудь час, а там домой - в жару июля, прощай, февраль.
Дойдя, до столовой, он было решил, что не мешает перекусить. Но на дверях столовой висела писанная золотом по черному табличка "Закрыто на завтрак". "И ладно, - подумал Жук, - денежки целее будут." И тут ему пришла мысль, от которой он невольно поежился - а вдруг хроноспидометр врет? Вдруг занесло его в какое-то совсем другое время? Проверить это предположение нужно было немедленно. Иван метнулся к газетному киоску., Киоск, конечно, был закрыт. Но Иван, npиникнув к мутноватому стеклу, увидел газеты, аккуратно разложенные на узеньком прилавке. Газеты лежали так, что числа было не разглядеть. Но Ивану все-таки повезло - одна газетка выбилась чуть в сторону и он исхитрился-таки прочесть "30 февраля 1961 года". Убедившись, что спидометр ошибся всего на пяток дней, Иван обрадовался, и тут только до него дошло - "30 февраля"... Пока он вытанцовывал, разглядывая газеты, грюкнул замок и за стеклом появился киоскер, мордастый парень, Ивану незнакомый. Откинув раму, киоскер радостно ухмыльнулся и спросил: